Таллинские палачи - 2
Шрифт:
Тут началась бойня в Чечне. Волин не мог допустить, чтобы лишенную рук и ног Империю вовсе изорвали на куски. В военкомате его встретили с распростертыми руками, понимающе выслушали и предложили принять под командование создаваемый под Москвой новый полк. А он все твердил: «В Чечню меня, в Чечню!» Пожав плечами, военкоматовские приятели оформили необходимые бумаги, напутственно похлопали полковника по плечу, а в спину покрутили пальцами у виска: «Еще один афганским солнцем перегретый».
Чуть ли не через неделю после прибытия в Чечню Волин оказался на грани сумасшествия: его мозг отказывался
Именно в Чечне лишившийся последних ориентиров Волин познакомился с Дариевым. Хан вывозил из пекла свою родню, заодно помог исчезнуть полковнику и четверым его верным подчиненным. От предложения работать начальником охраны Хана Волин отказался, но согласился обучать его телохранителей азам воинского мастерства — стрельба, приемы рукопашного боя и тому подобное.
Трудно сказать, как дальше сложилась бы его жизнь, не появись на горизонте Хамзат Рязаев — дальний родственник Дариева, до развала Союза служивший резидентом ГРУ на Ближнем Востоке, а затем переметнувшийся к диктатору Хаддаду. Он остро нуждался в Волине и Дариеве для осуществления грандиозного плана, узнав о котором, полковник не смог отказаться.
— О чем задумались, Николай Алексеевич? — Хан настороженно глянул на выступившие желваки на плотном лице полковника.
Волин вернулся за стол, с протяжным вздохом побарабанил пальцами.
— Плохо дело. Про кинокамеры забыли.
Хан замер на миг, с непониманием глянул на полковника.
— А хороший боевик сняли бы! — захохотал Волин.
Хан подхватил смех, но сердце его похолодело — он отчетливо понял: сегодня полковник готов пойти на смерть.
— Мда-а, — протянул Паша, глядя на сыплющиеся из крышки стартера сажу и графитную пыль.
— Все по новой? — тускло спросил Стасис.
— А как же! — воскликнул Паша, за долгие годы работы в порту попривыкший к вещам много худшим, и, разглядывая оплавленную изоляцию обмотки статора, озадаченно почесал кудрявую макушку. — Найти бы только мало-мальски пригодную обмотку…
— А щетки?
— Какие-то на складе есть — переделаем. Я пороюсь у себя в запасниках, а ты разбери пока стартер на все составляющие, проверь их на пригодность и приведи в порядок.
Паша тут же умчался на поиски обмотки, а Стасис протяжно вздохнул, зажал корпус стартера в тисках и зубилом да молотком принялся откручивать неподатливые винты крепления «башмаков». Очень скоро Паша принес какую-то занюханную обмотку, при проверке на стенде выказавшую всего один пробой в изоляции, который он тут же и замотал. После этого Стасис занялся сборкой почищенного агрегата, а Паша отправился стачивать под нужный размер найденные на складе щетки.
К «кофе-тайму» работа была почти завершена — оставалось только установить на место преображенные щетки и закрыть крышку стартера.
— Пора! — Стасис указал на часы.
— Иди, — кивнул Паша. — Я сейчас дособеру эту железку, а ты сразу после перерыва поставишь
Минут через десять, кое-как отмыв руки, все кофеманы бригады расселись по своим местам в вулканизаторной и, попивая свежезаваренный горячий кофе, пустились в обычную для таких посиделок болтовню обо всем на свете.
— Слушайте анекдот! — крикнул практикант Леха, вонзая ввысь короткий палец неестественно миниатюрной для такого мордоворота ладошки; все притихли. — Встречает русский эстонца, хочет над ним приколоться и спрашивает: «Видал ли ты когда-нибудь фотку длинноухого осла?» Эстоха тупо мотает головой: откуда же — не наш зверь. Русский ему и говорит: «Посмотри тогда в свой паспорт!» Проходит какое-то время. Русский о своей хохме и думать забыл, а эстонец, мечтая ему отомстить, при первой же встрече и спрашивает: «Ты фотограафию длинноухого ослаа когда-нибудь видел?» «Нет, отвечает тот. — Фото — не видел». Ну эстоха и орет: «Посмотрии тогда, русаак подлый, в мой пасспорт!»
Хохот стоит неимоверный. Никто и не подозревает, что хитрый Леха немного переориентировал вычитанную им в газете историю о взаимоотношениях француза и бельгийца.
— А вот еще…
Леха раскрыл рот, чтобы рассказать еще один анекдот, но за его стулом послышался вдруг отчетливый шумок мышиной возни.
— Ожили, кровопийцы! — брезгливо поморщился баллонщик, которого, не взирая на сорокалетний возраст, из-за поджарой фигуры и мальчишеского взгляда голубых глаз и стар и млад звали исключительно Витек. — Видать, и им лехин анекдот понравился.
Звук доносился из мусорного ведра в углу вулканизаторной. Судя по его характеру, можно было смело предположить наличие там, по крайней мере, двух серых грызунов.
— Елки! — Паша страдальчески закатил глаза, почесал плохо выбритый, но все равно порезанный подбородок. — Надо нам, мужики, смастерить какие-нибудь мышеловки. Я даже знаю одну оригинальную конструкцию…
— Вот и воплотишь ее к завтрему! — отрубил бригадир — крепкий, загорелый мужик пятидесяти лет с мощным «мозолем» на животе и физиономией отпетого уголовника.
— А время и ресурсы дашь?
Бригадир залпом допил кофе, покрутил в руке еще горячий стакан и по-отечески посоветовал:
— Насчет давания ты к жене обратись — может, сжалится.
— И не будь дураком, — подхватил Витек. — Пусти слезу горючую-горючую и говори, мол, сам «бугор» велел расслабиться. Сам же вроде как и не причем!
Пока Паша сквозь смех внимал советам умудренного жизненным опытом старшего товарища, бригадир направился к выходу, у ведра вдруг задержался и, узрев что-то, воткнул в него ногу.
— Клянусь: не убил, так контузил. Обоих!
— А, может, это самочки? — живо среагировал Витек.
Словно оскорбленные его предположением мыши вдруг повыпрыгивали из ведра — и тю-тю.
— А я бы, — вздохнул юный Дима, — сразу же вытащил эту штуку, — он указал на бригадирскую ногу в ведре, — и побежал бы к мусорному контейнеру.
— Какой умный! — как бы восхитился бригадир.
— Гадюка рыжая! — подхватил Витек. — Но мыслит, надо признать, в очень даже верном направлении.
— Ах так, душа твоя резиновая! — проскрипел бригадир. — Ну, погоди: еще попросишь дрель!