Таллинский дневник
Шрифт:
– Какого черта грузите ящики? Живым людям места мало, а вы с фронта ящики приперли!
– Боезапас это, дурная голова! - отвечает снизу боец.
– Боезапас, боезапас! Кому он нужен в море, твой боезапас! надрывается крановщик.
– В Ленинграде все пригодится.
Тяжелый кран поднимает на борт груды ящиков с боезапасом.
Сторожевой корабль "Пиккер", служивший командным пунктом, уже давно опустел. Адмирал В. Ф. Трибуц со своим штабом и член Военного совета Н. К. Смирнов перешли на крейсер "Киров".
Фигура
– Разрешите, товарищ начальник, - чуть ли не умоляющим голосом просит он. - У меня никакой техники нет, последнюю пушку подорвали.
– Не могу, - решительно заявляет он. - Транспорт переполнен. Грузитесь на танкер.
Капитан видит, что его уговоры не помогут, отходит в сторону и спрашивает первого попавшегося ему матроса:
– Братишка, ты не знаешь - танкер с нефтью? А то ведь сгорим к чертовой бабушке.
– Не беспокойтесь, танкер порожний.
– Порожний? Ну, тогда порядочок...
Обрадованный капитан бежит к бойцам и ведет их к борту танкера.
Непрекращающийся свист снарядов, и вдруг в небе нарастают новые звуки глухой рокот. Самолеты!.. Они летят на восток. Значит, не наши. На палубе транспорта кто-то кричит: "Всем вниз!"
Черные точки приближаются с разных направлений... Все дрожит от гула зениток. Небо в густых облачках разрывов шрапнели. Никто не ожидал, что несколько транспортов и боевых кораблей способны создать на пути противника такой густой зенитный огонь. Перекрывают всех, конечно, зенитки крейсера "Киров". Он окутывает себя дымовой завесой, но как раз на него и направляют свой основной удар фашистские самолеты. На мгновение они как будто повисают в воздухе и тут же пикируют на "Киров" один за другим.
– А ведь могут угробить, - шепчет встревоженно боец.
Но в ту же секунду он преображается, толкает соседа в бок и с детской восторженностью кричит:
– Смотри, боятся! Честное слово, боятся!
Фашистские летчики и впрямь не решаются приблизиться к шапкам разрывов: они пикируют поодаль от крейсера.
Невероятный грохот. Столбы воды закрывают корабль. Но вот спадает водяная стена, и снова видны знакомые контуры башен и надстроек.
Трудно сказать, сколько минут беснуются в небе фашистские пикировщики. Когда с замиранием сердца смотришь в небо и на корабль, бой кажется очень долгим.
На эти минуты все в гавани остановилось: бойцы как поднимались по трапу на танкер, так и замерли на том месте, где застал налет. Подъемный кран, подхвативший с пирса противотанковую пушку, не успел опустить
В небе клубы черного дыма. Самолеты отогнаны. Зенитки замолкли, и водворилась тишина, от которой все мы успели отвыкнуть.
Вдали от пирса останавливается серая трофейная малолитражка. Из нее выходит Всеволод Вишневский. Прищуренными глазами долго смотрит на пожары, на рейд, окутанный дымом, прислушивается к непрерывному гулу выстрелов.
Оглянувшись по сторонам, Вишневский насупился и обратился к шоферу, показывая на узенький проезд между двумя кучами угля:
– Здесь ее подорвите.
Шофер колеблется:
– Может, просто бросим, товарищ полковой комиссар? Карбюратор испорчу, сам черт не наладит.
– Вы приказ знаете: ничего врагу не оставлять. Выполняйте приказ.
– А если я ее в воду? - продолжает упрямиться шофер.
Он смотрит на пирс, где полно людей и машин - яблоку упасть негде. Поняв, что из его плана ничего не выйдет, шофер загоняет машину между двумя кучами угля. Долго роется в багажнике, словно жаль ему расстаться со своим детищем, не спеша извлекает оттуда заплечный мешок, инструменты и весь остальной скарб. Отойдя в сторону, он несколько минут смотрит на машину издали, а затем кричит во все горло:
– Попрошу подальше, товарищи! Как бы осколочком не задело!
Из-за кучи угля, со всего размаха он бросает в машину гранаты-лимонки и сам падает на землю. Обломки машины поднимаются в воздух и разлетаются среди угля.
Шофер бежит к разбитой машине, и мы снова слышим его голос:
– В порядке, Всеволод Витальевич, приказ выполнен в точности.
Вишневский и его шофер с вещевым мешком за плечами шагают к пирсу.
Среди пожаров на улицах слышны выстрелы и пулеметные очереди: это уличные бои, но не с немцами, а с кайтселийтовцами, которые засели на чердаках, в подвалах, и хотят отрезать отряды прикрытия, задержать их, чтобы они не успели ни в одну из гаваней на суда, уходящие в Кронштадт.
* * *
Нас всех распределили по кораблям. Вишневский пойдет на лидере "Ленинград", а меня, Анатолия Тарасенкова и еще многих писателей и журналистов направили на "Виронию".
Пароход "Вирония" камуфлирован и потому утратил свою прежнюю франтоватость. Он стоит крайним в ряду еще не ушедших кораблей.
Масса людей. И штабные офицеры, и работники Политуправления флота, и сотрудники прокуратуры, трибунала с кипами бумаг, и морские пехотинцы.
Каюты переполнены. Люди стоят, сидят и лежат в узеньк,их коридорах и на палубах. Многие, вернувшись с передовой после бессонных ночей, примостились на палубе. Если нужно куда-либо пробраться - перешагиваешь через них...