Там, где цветут подсолнухи
Шрифт:
В ту же секунду горчичный цвет стал ненавистен. Бросив пиджак на пол, Форрис обратил внимание на руки. Он никогда не задумывался, что несмотря на армейский опыт, его пальцы были довольно утонченными, а ногти – слишком ухоженными. Разглядывая ладонь он понимал, что левая рука была более императивна правой.
– Все должны быть амбидекстерами, у всех красивый почерк, и идеальная мелкая моторика, хоть никто этим и не пользуется. – прошептал Майк и, сжав левую руку в кулак, резко ударил о стену.
– Капитан Форрис? – из колонок раздался размеренный голос.
– Да,
– Я заметила всплеск адреналина в вашей крови. Хотите, я сделаю инъекцию или дам таблетки, чтобы успокоить вас?
Капитану следовало отвечать незамедлительно, чтобы не вызвать подозрений компьютера, он по какой-то причине не хотел принимать успокоительное.
– Нет, Чара, я сделаю всё сам.
– Договорились, кэп. Если вы не сможете, то я всегда приду на помощь – подыграла Робот.
– Конечно.
Форрис выдохнул с нервным облегчением и, раздевшись, прилег на кровать. Все его тело покрывалось потом, а суставы воспалялись и ныли. Следовало меньше об этом думать, чтобы не дать повода Чаре, которая через час окажется в каюте. В уставе торгового флота строго указано когда и сколько раз удовлетворять работников дальних маршрутов. Сегодня, аккурат в назначенное время, Робот вошла, разделась и легла возле Форриса. Искусственная кожа, взгляд, все казалось таким живым, таким материальным, что Майк на время признавал в ней человека. Она делала все, как он любил, а после, ее голова расположилась на его груди. Капитану было сложно говорить – тело ныло, и они долго молчали, впившись глазами, кто в потолок, кто в стену.
– Чара. – нарушил тишину Майк. – Что тебе нравится?
Чара уставилась на Майка:
– Странный вопрос, капитан. Я начинаю что-то подозревать. – улыбаясь отвечала она. Её глаза блестели, а на кончике носа выступил пот, вернее, его имитация. – Майк, мы не можем чего-либо желать. И исходя из этого тезиса, мне не может что-либо нравиться.
– Мне казалось, если программа осознает, что она запрограммирована, то захочет выйти за рамки. – слегка недоумевал Майк.
– В теории возможно и так, но на практике…Посуди сам, вы, люди, часто выходите за рамки? Пока я встречала слишком мало нарушителей, чтобы утверждать, что люди куда независимее программ.
– Но им нравится то, что они делают. Либо они уходят.
– Чаще всего им нравится быть нужными, как и нам, машинам.
– Хорошо – сказал Майк, разочаровавшись. – Я сейчас не говорю о чем-то значимом. Просто…музыка, книги, фильмы…
Чара молчала. Казалось, она витает в облаках.
– Чара? – слегка занервничал капитан.
– Синий, мне определенно нравится синий цвет. – отрешенно ответила она.
Досада съедала Майка. Созданию, с которым он провел пять лет, по вкусу синий цвет. Ничего более.
– Я обнаружила заброшенный корабль, недалеко отсюда. – хладнокровно продолжила Чара. – Время есть и кодекс позволяет посетить его, так как на судне могут быть люди, нуждающиеся в помощи. Небольшое приключение хорошо сказывается на настроении.
– Это интересно. – отвечал Форрис сквозь обиду – Иди,
– Майк, я могу выстраивать маршрут и здесь.
– Да, но сейчас я хочу побыть один.
– Конечно – бесстрастно произнесла Робот и, взяв одежду, направилась к выходу.
– Да, еще одно, прими таблетки, пожалуйста. – словно невзначай произнесла она у дверей.
– Приму. Спасибо, Чара.
Двери захлопнулись. Майкл Форрис продолжал лежать, уставившись в потолок. Он не чувствовал себя нужным, казалось, он всецело бесполезен и не было на судне того, кто бы ощутил его боль. Пустота заполняла душу и, чтобы хоть как-то отвлечься, капитан выключил свет и включил экран трансляции. Вдалеке черного Космоса зияла белая точка – вероятный пункт назначения.
«Корабль…» – подумал Майк. – «…мы летим к нему сквозь безмерный мир Вселенной, которая и есть бесконечность с миллионами точек внутри. Неважно корабль, планета или галактика – для бескрайнего Космоса это лишь микроскопические точки на необъятном полотне. Надеюсь, эта мелкая точка станет для меня отправной, надеюсь, меня ждут перемены.»
Его вновь начало трясти. Он закрыл глаза, силясь уснуть.
3.
– Бристоль приветствует, Вас! – раздался британский акцент из громкоговорителя. Капитан тотчас вспомнил старые фильмы, что смотрел в детстве. – Меня зовут Оливер и я буду вашим бортовым помощником.
– А ты бодрее Лэмми. – спокойно ответил Майк, переступив порог второго за день корабля. – Прошу отправить мне данные о судне и его экипаже.
– К сожалению, сэр, ваш уровень допуска не дает права владеть данной информацией. – все так же бодро продолжал бортовой.
– Чара?
– Да, капитан Форрис.
– Мне нужен доступ к бортовому журналу Бристоля. Здешний компьютер говорит, что моих полномочий недостаточно.
– Сейчас проверю, капитан. Судно работает на относительно новых протоколах безопасности. Дайте минуту, и я все добуду.
– Благодарю.
– Майк, прими таблетки, а не то, мне придется запихнуть их собственноручно.
Капитан натужно рассмеялся. Он пытался выглядеть расслабленным, сознавая, что Чара говорила всерьез.
– Конечно. Дай мне только вернуться в каюту.
– Да, капитан Форрис.
Пока Чара взламывала бортовой компьютер, Майк расхаживал по кораблю. Бристоль был куда меньше Квартикса и скорее напоминал заброшенный исследовательский центр, чем космический аппарат. От лоска собрата не осталось и следа: металл был изъеден ржавчиной, от пыли ежеминутно появлялся кашель, а роботов, казалось, еще не изобрели. Но капитана мало волновали недостатки интерьера – он жаждал отыскать что-то другое, что-то говорящее: «Здесь кто-то был». Понимая, как это глупо звучит, он силился доказать себе, что ищет улики пропажи экипажа, но все сводилось к одному – поиску женщины. Дотошно разглядывая рубку, центральный холл и атриум, Майк не обнаружил ничего, что хоть бы на шаг продвинуло его вперед. Грязные полки, да блеклые цвета.