Там, где фальшивые лица

Яковлев Олег

– Чего вы от меня хотите? – устало вздохнул рыжий капитан, задумчиво проводя длинным ногтем по ободу уха, перехваченному золотыми кольцами серег. – Если не знаете, что делать, оставьте меня в покое, мерзавцы! Мертвецы что-то нынче разболтались, когда их удел – молчать, покуда не спросят.

– Ну-ну, Джеральд, не злись. Зачем же ты так? – попыталась его успокоить чешуйчатая голова морского змея. Раздвоенный язык вывалился из пасти, а вертикальные зрачки впились в человека. – Мы все – твои трофеи, можно сказать, твои друзья, твоя собственность. Ты плохо обращаешься со своей собственностью: грубишь, вечно обзываешься… Ты плохой хозяин, Джеральд.

– Не слушай их, Риф. Я знаю, что тебе делать… – хрипло заговорила самая большая из всех висевших на стенах капитанской каюты голова. Она располагалась прямо над кроватью и была размером с небольшой бочонок. Глубокие морщины рисовали

на широкой морде причудливый рисунок, брови, сходящиеся к крючковатому носу, были кустисты и зелены. Сухие губы походили на лягушачьи: широкие, пухлые и вывернутые. Один глаз у говорившего отсутствовал, второй же являл собой большой многогранный изумруд, давно окаменевший без воды. Помнится, за такой глаз Риф выручил столько денег, что однажды смог выкупить из плена своих ребят и починить корабль. Старый Глорбар, нефлем из рода морских троллей, говорил, как всегда, неторопливо и обстоятельно. Остальные собеседники навострили уши. – Ты проверь все, капитан. И поскорее… Парень доверился тебе, и неважно, что он – всего лишь жалкий солдатик на службе короля. Ты помнишь происшествие в Тразгаре всего пару недель назад? Кто снял тебя и твоих голодных сироток с крючьев Херрега и его лихих орков? Логнир Арвест, и не кто иной. Помоги ему… и о выгоде тоже не забывай.

Слова тролля, как обычно, имели смысл. Из всех, чьи головы висели на этих стенах, лишь он один не держал на капитана Рифа обиды за собственное убийство и всегда старался помочь советом. Сейчас же он в очередной раз оказался прав.

Страшная буря вынесла «Морского Змея» к архипелагу Кинжала и Кости, двум довольно крупным островам, плотно окруженным своими более мелкими, но не менее коварными и безжалостными к незваным гостям собратьями. Данный архипелаг слыл пристанищем самых отъявленных негодяев из всех, что бороздили просторы океана, и даже лихие корсары Северной Пристани [14] во многом считались тут просто образцом цивилизованности и кладезем моральных устоев. В том случае, конечно, если сравнивать их со здешней удалой, начисто лишенной каких-либо принципов, понятий и даже самых элементарных приличий, братией. Центром всего этого королевства разбоя и насилия считался вольный порт Тразгар – безраздельная вотчина морского вождя Херрега Лютого Ветра, кровожадного орка-душегуба и редкостного, даже среди закоренелых пиратов, подлеца. Поговаривали, что на его совести десятки потопленных судов, отправленных на дно морское вместе с командой. И далеко не все эти несчастные были торговцами. Остовы нескольких некогда гордых пиратских кораблей до сих пор торчат из воды, выброшенные на отмель неподалеку от Тразгара, – в назидание тем глупым кормчим, вождям или шейхам, кто вздумает ослушаться и пойти против Лютого Ветра, чья зловещая слава держит в страхе большую часть южного побережья. Вот и «Змей» Рифа угодил в переделку на острове Кинжала. И, как верно сказал нефлем Глорбар, только благодаря ловкости и хитрому разуму Логнира им удалось унести ноги. После чего они вновь попали в бурю, уже вторую за их плавание, подери Бансрот, и вновь лишились мачты. Это уже стало походить на некое глупое, назойливое проклятие, не устающее преследовать команду и корабль.

14

Одно из названий Сар-Итиада, порта приписки «Морского Змея».

Джеральд Риф, кормчий «Морского Змея», кивнул собственным мыслям, сбросил ноги со стола и с хмурым видом склонился над разложенной на нем картой южных берегов. Карта выглядела очень старой, насквозь пропитавшейся солью, и была исчерчена множеством незнакомых надписей и пометок на старом языке Темной Империи. Края пергамента местами были ободраны, на выцветших от времени контурах островов и пунктирах торговых путей красовались засаленные пятна от чьих-то неряшливых пальцев и грубые следы, оставленные измерительными приборами. Остроносая черная стрелка розы ветров в правом верхнем углу почти стерлась, но пока еще указывала направление на север, к Сар-Итиаду. На востоке и юге распростерлось бескрайнее побережье…

– Ну? – нетерпеливо спросила излишне любознательная мерроу. – Что там? Что там?

Риф махнул рукой, мол, не отвлекай. Его взгляд застыл отнюдь не на опасных проливах близ островов, а уткнулся в самую сушу. Здесь рукой неизвестного картографа был изображен большой и величественный город, в былые времена купавшийся в несметном богатстве, могуществе и роскоши. Символическое изображение города было подписано: «Tiriahad».

Тириахад,

«величайший из бриллиантов в короне сиенских правителей», как его еще называли в землях Империи. Судя по знакам на карте, от города отходили три крупных тракта, ныне, должно быть, заброшенных и заросших лесом, но когда-то здесь кипела жизнь, процветала торговля. Длинные вереницы караванов двигались сюда из самой Сиены, столицы всего Юга, разгружались, купцы сбывали все привезенное местным патрициям (согласно здешним законам торговать в пределах стен разрешалось лишь жителям города) и подсчитывали богатые барыши. После чего тут же брали новый товар и отплывали на запад, в Роуэн, снаряжали экспедиции в пустыню, на далекий и опасный восток, или же шли еще дальше на север, до самой Тирны, что ныне зовется Гортеном.

Это был перекресток торговых путей, о богатствах Тириахада ходили легенды, покуда не случилось нечто жуткое, уничтожившее саму память как о здешних несметных сокровищах, так и о самом городе. Что это было, Риф не знал, и рассказы Логнира о статуях не слишком-то пролили свет на эту загадку. А теперь, когда сотник бесследно сгинул в мертвом городе, стало уже некого спрашивать, так же как неизвестно было, где искать самого Арвеста и его людей. Единственная зацепка, что осталась у кормчего, – вот эта самая карта, старая и малопонятная. Все пространство вокруг мертвого города на ней было исчерчено разными, ни на что не похожими, символами и надписями на староимперском. «Porta-arum», – с трудом прочел капитан и, прикинув, что название места ничего ему не говорит, принялся почем зря осыпать витиеватыми ругательствами всех этих имперских горе-картографов, не удосужившихся надписать все так, чтобы честному корсару сразу было понятно.

– Экий ты говорливый и разлюбезный, Джеральд, – усмехнулся морген со стены. – Ну прям хоть на светский бал отправляйся.

Не обращая внимания на слова насмешника, Риф встал и шагнул к кровати. Из-под нее он выволок на свет громадный кованый сундук, из которого не далее как с полчаса назад и была извлечена данная карта. Порывшись на самом дне среди разных свертков, футляров и ободранных свитков, капитан извлек приличных размеров фолиант, доставшийся ему «в наследство» от одного глупого торговца, который был слишком упрям, чтобы расстаться со своим скарбом и грузом янтаря добровольно. М-да… славное было дельце и, что примечательно, весьма доходное! Джеральд мысленно попросил Тайдерра не слишком-то гонять упрямца-утопленника по дну морскому.

Старый фолиант, противно скрипнув по расстеленной на столе карте, с глухим стуком открылся. В спертый воздух каюты поднялось прямо-таки осязаемое облачко пыли. Риф невольно вдохнул ее и закашлялся. Глаза начало резать – кормчему пришлось долго тереть их руками, прежде чем зрение пришло в порядок.

– Что там? Что там? – назойливо вопрошала любопытная мерроу, вытягивая шею в попытках заглянуть за плечо Рифу. Шеи, правда, у нее осталось немного, поэтому все ее попытки завершились ничем.

Кормчий все еще тер глаза, одновременно пытаясь разглядеть хоть что-нибудь на изъеденной временем и небрежным обращением бумаге. Мозолистые пальцы с трудом переворачивали страницы; зачастую отделять слипшиеся листы один от другого приходилось при помощи слюны, ногтей и огромных усилий.

Книга была довольно редкой, если не сказать – уникальной, и называлась «Ученым пособием юного патриция в изучении языка северных варваров», причем под «варварами» здесь подразумевались отнюдь не дикие полуночные берсеркеры Д’аррогата, а сами ронстрадцы, а если быть точнее – их предки, жившие когда-то под властью могучей южной державы, Темной Империи. Это был один из немногих уцелевших словарей ныне мертвого староимперского языка, на котором в теперешнее время говорят разве что заумные волшебники (называя его своим тайным магическим наречием) да свято чтящие древние традиции имперские инквизиторы. Простым смертным таких знаний, понятное дело, не полагалось – дай Хранн научиться за всю жизнь читать по-ронстрадски! – вот почему Риф хранил книгу на самом дне сундука и доселе открывал считаные разы, по особой необходимости.

Немного полистав непослушные страницы, корсар наконец нашел то, что искал:

– Ага!

– Что там? Что там? – Неугомонная мерроу, помнится, именно из-за своего излишнего и чересчур дотошного любопытства и лишилась головы. Но сейчас все трофеи Рифа навострили уши и выпучили глаза (у кого они были).

– Porta-arum, – вслух проговорил кормчий «Морского Змея», делая пером довольно-таки жирную пометку на карте. – «Дверь, Залитая Золотом». Весьма занятно…

– И всего-то? – разочарованно протянул змей.