Там, где хочешь
Шрифт:
— Последний этаж, направо.
Ирония судьбы — она угодила в ту самую комнату, где поселилась, приехав в Париж. В «табакерку».
Винтовая лестница все такая же скрипучая, дверь по-прежнему перекошена. Открыла ее, включила свет: те же фиолетовые стены, полное дежавю. За окном в темноте угадывались серые крыши, прошитые на стыках, алюминиевые дождевые желобки, кирпичного цвета столбики каминных труб — стайки замерших на задних лапах сусликов: «Кто там? Кто там?» Где-то лежит рисунок с видом из окна.
Села
103
Солнце. Солнце! Забралось в «табакерку», сунуло нос в каждый угол, развалилось на кровати. Стены при дневном свете не фиолетовые, а нежно-сиреневые. И крыши за окном. И не слышно пылесоса, скребущего по кафелю. Свобода!
Разве так она представляла это расставание? Разве расставание бывает радостным? Почему ей хочется улыбаться — ведь всё полетело под откос? Марина откинула одеяло, встала, потянулась — на цыпочки подняло.
Значит, так: бумаги действуют еще месяц. Пока неясно, что делать, но можно начать со звонка Корто. И сколько денег ему предложить?
Да, Ноэль вчера позвонил. Двухминутный разговор ни о чем, легкое стеснение. Без прощаний обошлись.
Надо попробовать с мадам Бюиссон договориться — проживание в «Акации» за работу.
Самое лучшее случается неожиданно.
Вышла из душа, обернулась в большое махровое полотенце. И никакого тебе марш-броска с губкой! Сво-бо-да!
Крыша напротив окна лоснилась от солнечного света.
104
Мадам Бюиссон слушала, качала головой из стороны в сторону — казалось, что голова будет качаться, даже когда Марина замолчит. Но голова остановилась.
— Бедняжка моя. Да я столько работы тебе не найду, чтобы комнату заблокировать на месяц. Но ты не грусти. Если не зазорно, селись в подсобке. Правда, матраса для тебя нет… Постой… в «Икее» я видела недорогие: сосиска вакуумная, откроешь — шшух! — Мадам изобразила руками взрыв. — Сегодня Бен дежурит, на мотоцикле быстро обернетесь.
— Спасибо, мадам Бюиссон… А вы на мое место взяли кого-то?
Во-первых, да, а во-вторых, «у тебя права на работу нет, проверят — лопатой не отмахаешься!».
— Тогда я вам просто так помогать буду.
Бросила сумку в подсобке — на этой веревке она сушила бумаги Львенка тысячу лет назад… Вышла на солнце, набрала номер Дениса.
105
— Заходи.
Домофон пискнул, замок
— Я в комнате!
Катя сидела на диване нога на ногу, в облегающем коротком платье и туфлях на высоченных каблуках. Захлопнула ноутбук:
— Ты меня на пороге поймала. Этого олуха нет.
— Да я, собственно, к тебе.
Катя встала:
— Олух просил меня повоспитывать? Ладно, пошли чай пить.
Кухня, где столько с Воробушком переговорено было. Катя сыпанула заварку в чайник:
— Покупает самую дешевую, достало! От нее зубы желтеют! — Нашарила на полке пачку галет «Сен-Мишель». — Что, к Кариму меня ревнует?
Марина не успела ответить.
— Карим — настоящий мужик. Люблю арабов. Не то что эти дохлые французишки, — Катя закатила глаза и вывалила язык, изображая «французишку». — В нем такая энергия сексуальная… Мечтает, чтобы я к нему переехала. Его бабу услали в Бордо, так он и рад. Ну, только по детям скучает. У него отличная зарплата, дом с садом, море рядом. Я привыкла жить у воды, я здесь задыхаюсь. У меня дача на Волге, а тут сплошные машины в морду газуют. И он не хочет, чтобы я работала. Мне «сежурку» на десять лет дали. Скоро свалю.
Разрешилась Воробушкова проблема с квартирой.
— Разведешься?
— Зачем? Это опасно, могут «десятилетку» отобрать. Если олух рыпнется — я на него в суд подам, на такие алименты нарвется, что мама не горюй. — Катя налила в заварочный чайник кипятку. — Ты-то разводишься?
— Не знаю.
И Марина рассказала, что звонила Денису, трубку не взял, труба с документами, собиралась денег ему предложить, вот только сколько?
Катя слушала, даже рот приоткрыла.
— Марин, ты что, дура — мужику деньги давать? Это они нам должны, а не мы им. Ладно, не дрейфь, будут тебе документы.
Марина улыбнулась:
— Ты что, их нарисуешь?
— Ага, нарисую, — буркнула Катя. — Смотри, как надо с мужиками разговаривать.
Ушла в комнату и вернулась с телефоном, в котором уже раздавались длинные гудки.
— Алло? Карим? Привет… — Голос Кати тек, как густой мед. — Можешь для меня сделать одну вещь?
106
Подвела Воробушка. Думать надо было, прежде чем ляпнуть, что он в деревню собирается уехать, а квартиру — сдавать… Катя аж подпрыгнула:
— Отлично! Я съеду при условии, что половину денег от сдачи он отдает мне. А что? Брачный контракт не подписал — сам олух. Нажитое — пополам! А не захочет делиться — в суд подам.
Марина уже стояла в дверях. В кармане лежал листок с номером мобильного телефона Карима. Ему следовало позвонить вечером, узнать, какие бумаги собрать.