Там, где Крюков канал...
Шрифт:
В Петрограде вскоре развернулись уличные бои. Горели здания судов, полицейские участки и судебные архивы. Дом балерины Матильды Кшесинской был разгромлен ворвавшимися в него повстанцами.
В столице царили небывалый подъем и оживление. Люди с огромными красными бантами на одежде со слезами радости на глазах поздравляли друг друга с праздником свободы и революции. Ее признали все. И все были ей рады. Представители всех родов войск Петроградского гарнизона стройными рядами под музыку прошли в Таврический дворец во главе с офицерами, приколовшими на офицерские кокарды фуражек красные банты и красные нашивки на рукава шинелей. Даже великий князь
Из Царского Села прибыла делегированная гарнизоном группа офицеров и солдат Гвардии, чтобы заявить о своем переходе на сторону революционного правительства. Во главе этой делегации шла особая сотня казаков Свиты Его Императорского Величества. Шествие гвардейских частей замыкал отряд императорской дворцовой полиции и телохранителей Николая II. В Таврическом дворце гвардейские офицеры, солдаты и матросы заявили о своей преданности новой власти, о которой в тот период имели весьма смутное представление.
15 марта 1917 года Мариинский театр давал праздничный спектакль. Зал от верхних ярусов до первых кресел заполнила демократическая публика. Петроградская газета «Новое время» восторгалась по этому поводу: «Не было отвратительных фраков и низко вырезанных жилетов со смешно белеющими манишками, ни следа ресторанно-аристократического шика, обычно господствующего на балетных представлениях. Не было безвкусицы расфранченных неприличий и безбрежных богатств, амальгамы биржи и кокетства… Перед третьим действием вся труппа выстроилась на сцене под Марсельезу. Фокин прочел от имени артистов адрес с выражением преданности новому строю. Карсавина сидела в ложе честных борцов за новую гражданственность».
Ф. И. Шаляпин сочинил музыку и слова нового гимна «Свободный гражданин» и с большим подъемом исполнил его с хором Мариинского театра. Текст гимна призывал:
К оружью, граждане, к знаменам,Тиранов жадных свергнут гнет,Знамена красные – вперед,Во славу русского народа!Зрители стоя приветствовали новую эру жизни и искренне поздравляли друг друга со святым праздником революции.
Но война продолжалась, разруха в стране увеличивалась. Терпение народа было на исходе.
В Мариинском театре артисты, отойдя от прежних традиций, ввели в обиход обращение «товарищ». Оперная и балетная труппы организовали свои комитеты, в один из них была выбрана в качестве председателя Т. П. Карсавина.
Это было выше сил знаменитой балерины. Ее превратили в чиновника, решающего проблемы театра и его артистов. Прима Мариинского театра вынуждена была прекратить ежедневные занятия и репетиции, ее захлестнули заявления, жалобы, просьбы балерин и музыкантов. Тамара Платоновна теперь вынуждена была заседать в комитете с утра до позднего вечера. Все это раздражало и тяготило талантливую танцовщицу, лишенную привычного ритма жизни и своего любимого дела.
Мало того, вездесущая пресса и лидеры революционных комитетов Петрограда публиковали полные клеветы и грязи статьи и расклеивали на заборах безобразные плакаты о деятельности балерины.
Как-то вечером Карсавиной на квартиру позвонил один из старых друзей и взволнованно спросил: «С тобой все в порядке?» Услышав, что с балериной ничего не случилось, он рассказал ей, что по городу
Слева направо стоят: Т. Карсавина, В. Нижинский, И. Стравинский, А. Бенуа, С. Дягилев. Монте-Карло, 1920 г.
В 1918 году балерина была вынуждена навсегда покинуть сцену Мариинского театра и уехать из России во Францию.
Уехала подальше от угроз, от злобных интриг, затеянных вокруг нее, навсегда порвав связь с родиной. Там, в эмиграции, она с большим успехом исполняла главные партии в постановках М. М. Фокина, работая в составе парижской труппы «Русский балет» Сергея Дягилева. В конце 1920-х годов Тамара Платоновна была приглашена в Лондон, где начиная с 1930 года в течение 25 лет являлась вице-президентом Королевской академии танца.
Судьба дома № 6–8 на набережной Крюкова канала связана с еще одним известным именем – академика Дмитрия Васильевича Наливкина, выдающегося российского геолога, палеонтолога, снискавшего широкое признание среди ученых всего мира. Он много сделал для развития, а в ряде случаев и становления различных геологических дисциплин и в первую очередь стратиграфии, палеогеографии, учения о фациях, исторической геологии СССР, геологической картографии, геологии отдельных регионов – Урала, Средней Азии, Казахстана, Русской платформы, Кавказа и др. Ему мы обязаны открытиями крупнейших месторождений и целых районов распространения полезных ископаемых, в том числе бокситов на Урале, нефтегазоносных районов в Западном Предуралье и т. д. Огромный авторитет Д. Н. Наливкина позволил ему стать признанным руководителем больших коллективов геологов, занятых поиском месторождений полезных ископаемых.
В доме № 6–8 академик Д. В. Наливкин поселился в январе 1946 года, после окончания ремонта: в период блокады в здание попало несколько немецких снарядов. Знаменитый ученый прожил здесь 36 лет, до самой своей кончины в 1982 году.
Это всего лишь отдельные штрихи богатейшей истории старого доходного дома на набережной Крюкова канала, некогда принадлежавшего купцу второй гильдии и коломенскому домовладельцу А. М. Тупикову. Дом № 27/6-8, к сожалению, не входит в число памятников архитектуры, охраняемых государством, но его прошлое заслуживает внимания, ибо оно тесно связано с историей нашего города и его жителями – известнейшими деятелями отечественной культуры и науки.
ЛИТОВСКИЙ РЫНОК
После завершения строительства Литовского замка на углу четной стороны Офицерской улицы и нечетной набережной Крюкова канала на участке № 6/34, в 1787–1789 годах соорудили мясной Литовский рынок по проекту архитектора Дж. Кваренги. Каменные торговые ряды по правому берегу Крюкова канала построили на месте деревянных, в которых велась мелкая торговля в первые годы существования нового столичного города, в отдельных лавках и вразнос. Здесь же, неподалеку от деревянных лавок, прямо посреди небольшой площади располагались живописные возы с дровами и сеном.