Там, где Крюков канал...
Шрифт:
Мемориальная доска на доме № 16, в котором жил декабрист Ф. Н. Глинка
Однако на самом деле члены тайных обществ встречались в доме № 16 регулярно. Декабрист П. Г. Каховский заявил на допросе, что «познакомился с Рылеевым у Глинки» в начале 1825 года.
Полковник Ф. Н. Глинка был другом А. С. Пушкина. Именно к Глинке, в дом Анненковой, отправился молодой поэт за советом и помощью после беседы в кабинете генерал-губернатора Милорадовича, которому Александр Сергеевич вынужден был давать официальные объяснения в связи с распространением
Глинка не принимал непосредственного участия в восстании на Сенатской площади, хотя был там в это время и, не боясь себя скомпрометировать, подходил к мятежникам, разговаривал с Рылеевым и Кюхельбекером.
Через два дня он был арестован и препровожден в Петропавловскую крепость. Ему удалось оправдаться, но 11 марта 1826 года его вновь арестовали по обвинению в правительственном заговоре. В конечном итоге, приказом Главного штаба Федор Николаевич был уволен из армии и переведен на гражданскую службу в Олонецкую губернию. Двадцать лет Глинка прослужил в различных губерниях России, вышел в отставку и поселился в Москве. В 1846 году, запросив III отделение Собственной Его Величества канцелярии, «он получил наконец разрешение на въезд в Петербург. Об этом ему официально сообщил руководитель III отделения граф А. Ф. Орлов, не преминув при этом упомянуть, что в столице Глинка „сможет оправдать оказываемую ему доверенность и будет вести себя прилично его званию“».
В. Ф. Тимм. Русские писатели. 1858 г. Крайний справа в нижнем ряду – Ф. Н. Глинка
Лишь через два года Федор Николаевич смог воспользоваться этим милостивым и снисходительным разрешением. Он приехал в город весной 1848 года, поселился на Офицерской улице в доме № 36 и прожил в нем несколько месяцев. Шестидесятисемилетний Глинка выглядел маленьким сухоньким старичком, скромным и тихим. На крошечном лице его светилась доброта. В обществе он всегда появлялся при всех своих старых военных наградах, которые обыкновенно хранились у него дома в специальной витрине под стеклом.
В доме № 16 близ Крюкова канала проживала также Авдотья Ильинична Истомина, знаменитая артистка русского балета. С 1816 года она являлась ведущей танцовщицей петербургской балетной труппы. Блистательная балерина стала первой исполнительницей партий в балетных спектаклях на пушкинские сюжеты.
Неизвестный художник. Портрет А. И. Истоминой. Первая четверть XIX в.
В 1840 году один старый петербургский театрал писал: «У нас был первый в мире хореограф, у нас был Дидло…». Великий мастер спектаклей, Шарль Луи Дидло воспитал целую плеяду замечательных российских танцовщиц. Лучшей ученицей Дидло была Авдотья (Евдокия) Ильинична Истомина. В первой главе «Евгения Онегина» Пушкин создал бессмертный образ этой балерины:
Блистательна, полувоздушна,Смычку волшебному послушна,Толпою нимф окружена,Стоит Истомина; она,Одной ногой касаясь пола,Другою медленно кружит,И вдруг прыжок, и вдруг летит,Летит, как пух от уст Эола,То стан совьет, то разовьет,И быстрой ножкой ножку бьет.Петербург александровского времени был богат происшествиями, по которым вполне можно создавать повести, полные приключений и страстей, блистательных героев и мрачных эпилогов. В 1817
Ш. Л. Дидло. Первая четверть XIX в.
Сохранившийся рисованный портрет Авдотьи Ильиничны действительно передает прелесть ее томного взора, выразительность и обаяние приветливого милого лица. Правда, недруги и завистники восемнадцатилетней балерины отмечали ее «довольно развитые формы тела», свидетельствующие о некоторой склонности «танцорки» к полноте. Острые языки сплетниц и сплетников разных мастей сравнивали Флору – Истомину с богиней плодородия Помоной.
Молодая красивая балерина кружила тогда головы многим столичным повесам. Балетные предания свидетельствуют, что «страстная, увлекающаяся Евдокия Истомина легко поддавалась вспышкам любви, ее всегда окружали толпы поклонников, у которых она любила разжигать страсти и ревность. Именно подобный легкий и пылкий нрав танцовщицы и стал главной причиной случившейся трагедии в кругу известных петербургских театралов, участников бессмысленного поединка, закончившегося гибелью одного из поклонников балерины Истоминой».
Ф. Иордан. А. И. Истомина – Флора. 1825 г.
Соучастник этой дуэли А. С. Грибоедов, недавний корнет Иркутского гусарского полка, в Петербурге подружился с сыном одного из бывших фаворитов Екатерины II – А. П. Завадовским. Граф Александр Завадовский вернулся из Англии, где овладел не только языком, но и манерами английских аристократов. Среди веселящейся молодежи и в свете он отличался некоторой надменностью и слыл чудаком. Современники писали: «Его называли Англичанином. Редко можно было видеть фигуру страннее по наружности, имевшую какой-то английский склад, по походке, по ухваткам и по растрепанному костюму. Он был, в сущности, хорош собою, но до невероятности разгульная жизнь наложила на него яркую печать».
В столице граф Завадовский начал проматывать огромное, оставшееся после отца состояние, и его квартира в доме Чаплина на Невском проспекте стала местом попоек и кутежей «золотой молодежи». Позже Грибоедов воспроизведет чопорную фигуру своего петербургского знакомого в одном из приятелей Репетилова – князе Григории.
Скажу тебе: во-первых, князь Григорий!!!Чудак единственный! Нас со смеху морит!Век с англичанами, вся английская складка,И так же он сквозь зубы говорит.И так же коротко обстрижен для порядка.Не забыты автором комедии и кутежи на квартире графа Завадовского:
У князь Григория теперь народу тьма,Увидишь человек нас сорок,Фу! Сколько братец там ума!Всю ночь толкуют, не наскучат,Во-первых, напоят шампанским на убой,А во-вторых, таким вещам научат,Каких, конечно, нам не выдумать с тобой…У Завадовского Грибоедов в тот период дневал и ночевал до тех пор, пока дружба с графом не сыграла с ним роковую шутку.