Там, где мы есть
Шрифт:
Крепость, опоясанная высокими бревенчатыми стенами, вот уже тысячу лет стояла вдоль оврага у торгового пути из Киева в Булгары. Гарнизон, располагавшийся в ней, приглядывал за дорогой, чтобы не допустить лиходеев и разбойников на булгарские земли, и собирал дань с купцов, возивших товары из Руси.
Мирослав с толмачом Никиткой пробился на прием к самому Пурешу, главному правителю крепости и прилегающих селищ, чтобы показать свой товар.
Пуреш имел могучее телосложение высокий рост и мощный голос. Всё это пугало людей, встретивших его впервые. Складывалось впечатление, что поговорка "сила
Пуреш принял русского кузнеца неохотно. Мало ли купцов с товаром проезжает мимо и надеется получить послабления в уплате пошлины. Но когда узнал, что русич привёз оружие, проявил большой интерес. А уж когда осмотрел образцы доспехов, мечей, кинжалов, наконечников для стрел и копий и вовсе проникся к кузнецу глубоким уважением.
Он хорошо говорил по-русски, поэтому отмахнулся от Никитки, который взялся переводить слова Мирослава.
– Вижу я, мастер ты, каких мало, и товар у тебя знатный. Оружие и доспехи к нам мало кто привозит. А такое достойное тем более. Ты вот что. Сегодня у нас праздник. Сельское моление. По-нашему - велень озкс. Будь моим гостем, Мирослав. А о делах мы с тобой завтра поговорим.
Так новгородский кузнец в первый раз попал на эрзянский праздник, который проводился на большой поляне возле леса. Здесь собралось, чуть ли не всё население окрестностей.
Больше всего Мирослава поражало, что язык эрзи был совсем не похож ни на один из славянских, но при этом праздничные одежды женщин и, особенно мужчин, очень напоминали русские.
Мужской наряд состоял из белой рубахи с разрезом на груди, отороченном вышивкой, темных штанов и лаптей. Рубаху подпоясывали кушаком или кожаным ремешком. И как раз эти ремешки привлекли внимание Мирослава больше всего.
У одних мужчин он украшался десятками пластин-бляшек. У других к поясу были приделаны дополнительные наконечники и пряжки. У третьих пряжка снабжалась щитком, украшенными литым или резным узорами, а иногда, как у Пуреша, полудрагоценными камнями.
В женских нарядах тоже преобладали бело-красные тона. Длинные рубахи, которые эрзя называли панарами, были оторочены замысловатой вышивкой. Поверх панара девушки и женщины носили богато вышитую короткую рубаху покай. А головные уборы просто поразили Мирослава обилием вышивки, украшений и замысловатостью форм. Особенно кузнецу запомнились сделанные в виде одного или двух рогов.
Пуреш подвёл Мирослава к длинному столу, где всем желающим наливали брагу.
– А ну-ка хозяйки, - сказал он своим громоподобным голосом - наливайте чарки. Мы с русичем пробовать будем, у кого брага вкуснее.
Брага Мирославу понравилась. Вроде русского кваса, только с хмелем. Но больше браги кузнецу понравилась милая и скромная девушка, наливавшая ему вторую чарку. Пуреш, обращаясь к ней, называл её Утяшей. Мирослав пристально посмотрел на красавицу, а она в смущении опустила глаза и зарделась ярким румянцем.
С непривычки на третьей чарке у Мирослава начала кружиться голова. Он присел невдалеке на лавку
– А не угодно ли тебе, русич, после чарки в меткости сразиться или у вас это не в чести?
– Отчего же не сразиться, - согласился Мирослав.
Пуреш подвел кузнеца к месту, где молодые парни и мужчины постарше соревновались в стрельбе из лука и метании ножа. На уровне груди меж двух стволов одного дерева был закреплен пенёк срезом в сторону соревнующихся, образуя мишень. В пеньке уже торчало несколько ножей.
– Ну, покажи себя, - пробасил воевода и протянул Мирославу нож рукоятью вперед.
Кузнец взял нож и, взвесив его на пальце, вернул оружие обратно.
– Не нравится?
– нахмурился Пуреш.
Присутствующие притихли и наблюдали за чужеземцем, кто равнодушно, кто с любопытством, а кто и с пренебрежением.
– Нож неплохой, но балансировка для метания нужна другая. Вот как у этого.
– Мирослав отстегнул от пояса свой нож и, почти не примериваясь, бросил в мишень. Нож вошёл лезвием в пенёк точно по центру.
Вокруг прокатился возглас восхищения.
– Ты, русич, вместе с мишенью поразил и меня в самое сердце, - удивленно качая головой, произнёс воевода.
– Ты не только в оружии разбираешься, но и владеешь им отменно. А что скажешь, если предложу остаться у меня в крепости. Ничего для тебя не пожалею. Дом тебе поставим, кузница у тебя будет. Девушку хорошую тебе в жены подберем. Я ведь видел, понравилась тебе наша Утяша, да и ты ей глянулся. А то, что крещеный в христовую веру, так и пусть. Ты ведь не разбойник какой. Наших богов чай не обидишь. Что скажешь?
Через год у Мирослава и Утяши родился сын. Назвали его Парушем, что в переводе с языка эрзя означает - хороший.
Яблоко Ньютона
Отец Игоря, Юрий Иванович Синица, работал в космической академии и часто летал в научные экспедиции, чему Игорь ужасно завидовал. В детстве он часто просил отца взять его с собой. Но тот всё время отшучивался, что у Игоря вес маленький, а людей легче шестидесяти килограммов в космос не берут. Иначе ракета их так сильно в космос может выбросить, что потом не догонишь.
– А если серьёзно, - говорил отец, - сначала выучиться надо. Погоди, придёт и твоё время. Налетаешься ещё.
И Игорь с нетерпением ждал.
Однажды в середине девятого класса Юрий Иванович привёз с Луны целую коробку кристаллов сине-зеленого цвета и один из них подарил сыну.
– А как он называется?
– спросил Игорь у отца.
– У него на Земле пока нет названия. Может быть, ты придумаешь?
Кристалл был величиной с ладонь, имел абсолютно ровные, как будто отполированные, грани, которые завораживающе переливались глубоким цветом морской волны.