Там, где мы вместе
Шрифт:
Интересующего меня командира на месте не оказалось, и мы отъехали в сторону «Пешки», решив совместить ожидание с перекусом. Старшина не подвел и закупился простыми, но такими вкусными домашними продуктами. Нехитрая снедь – зелень, помидоры, вареная картошка и малосольные огурчики, в компании с домашним салом пошли на ура. Еда была взята с запасом, и для двоих ее было многовато, поэтому я пригласил к разложенным на плащ-палатке продуктам и механиков, которые с завистью поглядывали на нас от «Пешки». Мужики ломаться не стали, а с удовольствием присоединились к трапезе.
За разговором выяснилось, что самолет относится к недавно созданной авиационной разведывательной эскадрильи, причем даже не нашего, а Юго-Западного фронта. Экипаж, выполняя задание Ставки, проводил аэрофотосъемку в районе Смоленска, где и был атакован немецкими истребителями. Самолет, обладая задней турельной установкой у штурмана и прикрывающим фюзеляж снизу стрелковым комплексом, простым
В этот раз по непонятной причине граната рванула сразу по выходу их контейнера, повредив рули и вынудив экипаж искать срочной посадки. Хорошо, что все обошлось, но особист уже «рыл» носом выискивая злой умысел. Обсуждая достоинство и недостатки данной противоистребительной системы вооружения, я вскользь упомянул о своем довоенном прохождении обучения в Академии Жуковского. Младший техник-лейтенант, грустно улыбнувшись, сказал:
– А, ведь я читал несколько лекций в вашей Академии.
– И простите, по какому предмету, – удивился я, так как лейтенант выглядел не старше тридцати лет, и таких преподавателей в доступной мне памяти не было.
Оказалось, что сидящий напротив парень – Георгий Флеров был энтузиастом ядерной физики. В 30-е годы он, под управлением Курчатова, работал в вотчине академика А.Ф. Иоффе – в Ленинградском физико-техническим институте, известным тем, что в межвоенный период там собрался цвет советской физики. А сколько еще самых разных талантливых ученых прошло, за это время, через физтех, трудно подсчитать. Мой тезка ни когда не относящийся к фанатикам научного мира и то слышал об этой Мекке советской науки. Вот только я фамилии Флерова среди участников ядерной программы СССР не слышал, поэтому и сильно напрягаться в стремлении раскрыть ему «все секреты» создания ядерного оружия не торопился. Да, и если честно, ни чего кроме общих знаний по этой теме мне известно не было. Конечно, по сравнению с ныне живущими, я многое почерпнувший по этой теме из интернета, основные принципы как достичь критической массы ядра понимал. Но знать и воплотить это в жизнь – совсем разные вещи. И браться за решение такой задачи мне не по плечу. К тому же большую часть секретов создания ядерной бомбы нам, в конце войны, передадут еврейские ученные, участвующие в американской ядерной программе, в обмен на поддержание СССР идеи создания независимого еврейского государства. Так к чему «ломать копья».
Флеров оказался неплохим рассказчиком, говорил с энтузиазмом, живо, а предоставленные сведения произвели впечатление на нашу небольшую аудиторию, к которой присоединились и несколько летчиков. Неожиданно разговор на тему ядерной физики увлек не только меня, но и часть присутствующей молодежи, правда, их потянуло в такие дебри со специфическими терминами и понятиями, что я чуть не потерял нить рассуждений. Ни чего удивительного в этом не было. Советская молодежь активно интересовалось научными достижениями, широко освещаемыми в периодической печати. О полетах к другим планетам говорили как о почти свершившемся факте. А самые передовые уже придумывали назвать своего будущего ребенка, в честь первой космической ракеты, Перкосраком. Для подрастающего поколения, начиная с пионерского возраста, выпускалось несколько научно-популярных журналов, в которых кроме интересных рассказов, можно было посмотреть и схемы различных приспособлений из раздела «сделай сам». В моем времени, например, был очень популярен журнал «Юный техник». А, что сейчас читают в «Сталинской России»: «Знание – сила», «Дружные ребята», «Новый Робинзон» или «Студенческий меридиан», в принципе не особенно и важно. Удивительно другое, что профессиональный разговор смогли поддержать простые парни, без научных степеней. Я со своими познаниями из будущего «тихо курил в сторонке».
А, вот когда всплыла информация, что рядом сидит не просто молодой ученый, а один из авторов открытия спонтанного деления ядер урана, о котором совсем недавно шумели газеты, я слегка офигел. Это что же получается? Знаменитый в будущем, а возможно уже и сейчас, ученый служит простым техником по обслуживанию бортового оборудования боевых самолетов. Да, ну на фиг! Как такое может быть вообще? А кто тогда ядерный щит страны создавать будет.
Осторожно расспрашивая, я выяснил, что в связи с началом
Даже если бы я, прямо сейчас, каким-то чудом, выложил перед руководством страны готовые чертежи атомной бомбы и технологию изготовления компонентов, это ни к чему бы ни привело. Ядерное оружие – это целая отдельная отрасль народного хозяйства, сильно трудозатратная и очень-очень дорогая. Понятно, что в этот период, для страны главное выстоять – речь идет о самом существовании СССР как государства. Но зная, что победа будет за нами, к 1945 году мы не должны подойти с пустыми руками, а уже иметь определенные наработки, иначе потом догонять США будет бесполезно. Превентивный удар по СССР наши «заклятые друзья» планировали нанести в начале 50-х. Нацистская Германия, на начало войны с СССР, имея в своем распоряжении не только огромные ресурсы с первоклассными учеными, но и значительные запасы урановых руд, завод тяжелой воды, технологию получения обогащенного материала, а так, же методы разделения изотопов, успехов в этом направлении не достигла. А Соединенные Штаты, не несущие тяжести военных расходов, имея огромные финансовые возможности, смогли получить первые результаты уже в 1943 году. И как мне в условиях, когда ни кто в стране еще не задумывается над этой проблемой, сдвинуть камень с мертвой точки. Писать письма «на самый верх» бесполезно, история с изобретением новой взрывчатки, показала, что без мощной «волосатой» руки продвинуть даже очень нужную идею почти не возможно. Однако и пустить все на самотек я не могу, возможно, в этом и заключается моя миссия – дать начальный толчок к дальнейшему развитию ядерной программы СССР.
Звучит слишком высокопарно и, если трезво оценивать ситуацию, для меня задача практически неподъемная. Решения об организации такого производства принимается даже не правительством, а той его небольшой частью, что обладает реальной властью в стране. А выхода на эту самую «верхушку власти» у меня нет. Но есть молодой и энергичный ученый с определенными амбициями, уже имеющимися научными достижениями и страстным желанием заниматься любимым делом. Наверняка есть и обширные связи в научном мире. Курчатов пока фигура не столь значительная, что бы как-то повлиять на ситуацию. А вот их общий руководитель академик Иоффе, который является не только вице-президентом Академии наук и членом ее Президиума, но и с начала войны назначен председателем Комиссии по военной технике – другое дело, это уже совсем другой уровень. Осталось подтолкнуть молодого ученного в правильном направлении. Пускай сделает пару-тройку докладов на научных конференциях, всколыхнет ученую общественность, привлекая внимание к проблеме. Там глядишь, и внешняя разведка подтянется с информацией о «Манхэттенском проекте», пойдут сведения и по линии дипломатических служб. Так общими усилиями и выйдем на необходимый результат. Здесь главное, что бы в нужный момент от информации о возможном создании ядерной бомбы не отмахнулись, как от маловероятной.
Ну вот, если к проблеме подойти с этой стороны, то она уже и не кажется невыполнимой. Значит первоочередная задача – заинтересовать научное сообщество в возобновлении исследований в области деления ядра и вернуть группу Курчатова в лаборатории. А для этого нужно правильно мотивировать техника-лейтенанта Георгия Флерова на решительные действия в знакомой ему сфере. Но без явного нажима, пусть сам дойдет до главной мысли, а моя задача придать правильное направление движения и небольшое ускорение. Это как учить кататься на велосипеде – подтолкнул сзади, а дальше уже сам старайся.
– Товарищ лейтенант, – оторвал я Флерова от спора с таким же молодым летчиком, – разрешите вас на пару слов.
– Да конечно, – немного рассеяно ответил он, разгоряченный диспутом.
– Тогда давайте прогуляемся, – предложил я, беря его под руку и отводя в сторону от спорщиков, которые и не думали прерываться, потеряв главного оппонента, просто переключились на другую тему. Кажется, им все равно, по какому поводу спорить, лишь бы было весело.
– Я хочу вернуться к вопросу создания оружия большой разрушительной силы, основанной на цепной реакции распада тяжелых ядер, – начал я, не выдерживая «мхатовской паузы», не интригуя, и не затягивая начало непростого разговора. Я оценил состояние собеседника и счел его готовым к серьезному объяснению, без всяких подготовительных хитростей нейролингвистики. – Мне почему-то кажется, что это не такая уж и фантастика, как думают многие.