Там, где мы вместе
Шрифт:
Время близилось к вечеру, и магазины закрывались один за другим, а я ни чего уже не успевал купить. Хорошо, что хотя бы сухой паек позволял не задумываться об ужине. Но и тут повезло, встретил знакомых летчиков, которые потащили меня в привокзальный ресторан, где пока еще можно было прилично покушать. Дорого конечно, но мы могли себе это позволить, не каждый день, но вполне по средствам, с учетом того, что тратить деньги особенно и негде.
Приличных размеров зал, был полностью забит военными, и мы едва втиснулись за заранее заказанный столик. Вместо четверых поместились вшестером, но так же поступали и за соседними столами, народу и, правда, было очень много.
– Откуда столько? – невольно удивился я, помня, что Лизюков жаловался на острую нехватку командиров.
– Внимания
Меню разнообразием не впечатляло и мы, по совету официантки, взяли «дежурное блюдо», что бы долго не ожидать за пустым столом. Холодные закуски, представленные в основном солениями и графин водки, принесли сразу, а остальное обещали подать по мере приготовления. Я сразу предупредил, что могу себе позволить не более ста грамм, так вечером нужно быть на совещании в штабе.
– А ты думаешь один такой, – усмехнулся Петровский, – да половина присутствующих, в том же зале сидеть будет. И что-то я не вижу, что бы они себя в горячительном ограничивали.
Действительно народ активно выпивал, не смотря на приличную цену за спиртное. Уже и лица у многих раскраснелись, и кителя кое-кто расстегнул, приняв приличную дозу. Представляю, как задние ряды на совещании свежим «выхлопом» благоухать будут. Уподобляться им я не собирался, поэтому ограничился парой стопок «для аппетита». За ни чего не значащим разговором и несколькими новыми анекдотами про Гитлера время пролетело не заметно. Пару раз поймал себя на том, что и сам собираюсь рассказать дежурный анекдот про Чапаева, но удержался. Этого народного героя искренне любили и далеко не каждую шутку моего времени могли принять спокойно. В целом посидели хорошо, но мне пора было бежать, так как штаб ВВС фронта посетить тоже необходимо, и дела там есть и с Худяковым давно не виделся. Извинившись перед товарищами за скорый уход, и подавив их сопротивление, оставил деньги за съеденное и выпитое, после чего с чистой совестью направился к выходу, лавируя между столиками и изредка кивая знакомым. На выходе ко мне присоединились еще два командира, с которыми мне, оказалось, по пути и дальше мы шли вмести, так и веселее и дорогу подскажут если что.
– Ты чего не на совещании, – вместо приветствия спросил Худяков, которого я встретил на пороге здания штаба, – давай за мной в машину, а то опоздаем.
– Еще времени вагон, – попытался я отшутиться, – успеем.
– Куда ты успеешь? – Ухватив меня за рукав, он буквально потащил за собой, – нам на другой конец города, там зал подобрали.
– Знакомая машина, – сделал я намек, увидев, что мы направляемся к «на время» позаимствованному у меня «Кугелю». Больше двух месяцев прошло, а машина прочно прижилась к штабу.
– И большое тебе спасибо, что позаботился об отце командире, обеспечив его «колесами», – усмехнулся в ответ полковник. И когда только звание успел получить. – Очень удобная машина, хоть и не такая представительная, какую, по слухам, ты Болдину подарил.
– Да какой там подарил, так же попользоваться дал и с концами.
– Ладно не кипяшись. И кстати начальника вооружения больше своим «чудо гранатометом» не доставай, ему и так сейчас тяжко приходится. А по этому вопросу, принято решение об изготовлении, по трофейному образцу, опытной партии 26,5 мм патронов, для стрельбы из нарезной ракетницы, на одном из предприятий Ленинграда.
– Почему именно на Ленинградском? Город почти в окружении находится, до того ли им сейчас.
– До того, до того. В Ленинграде, еще до войны, считай, чуть ли не треть от всех оборонных мощностей располагалась. Из западных областей страны, сейчас эвакуируется все, что возможно. Быстро на новом месте производство не освоишь и не запустишь, а здесь и оборудование, и кадры и материалы. Особенно выбирать пока не из чего.
– Все понимаю, но почему-то, кажется, что на быстрый результат надеяться не стоит, а нам такой боеприпас именно сейчас нужен.
– Я
– Мы не войска, – пробурчал я, – куда нам с такой дурой скрытно по тылам бегать? А чего вы все так гоношитесь, что случилось то?
– Проигрываем мы пока немцам во взрывной мощности боеприпаса. И нас и артиллеристов не утраивает текущее состояние по взрывчатке. Самолет может брать только определенную бомбовую нагрузку, а от нас требуется нанесение теми же возможностями максимально возможного ущерба врагу. И достигнуть этого можно тремя способами – увеличение количества самолетовылетов, возрастанием боевой нагрузки или поднятием мощности взрывчатого вещества. Последнее, на сегодняшний момент, кажется самым простым и дешевым.
Худяков продолжал рассуждать о возможностях авиации, а в голове крутилась какая-то мысль, за которую ни как не удавалось уцепиться. И только когда мы почти приехали, я расслабленно выдохнул, найдя решение этой проблемы. Вспомнился один скандал из 90-х годов, когда мы, бросившись в объятия «западных братьев», с маниакальным упорством разоружались и предавали им свои военные секреты. Вместе с другими «утекла» на Запад и технология изготовления самого мощного взрывчатого вещества на основе гексогена, вдвое превышающего по эффективности тротил и, отличавшегося высокой зажигательной способностью. А изобрел ее, как раз перед войной, один матрос, служащий лаборантом в Ленинградском морском институте на отделении артиллерии. И фамилия у него запоминающаяся, отличающаяся от псевдонима вождя мирового пролетариата только одной буквой. Простой матрос Евгений Ледин, о нем в академии слышал и мой тезка. На одной из лекций приводили как раз пример из морского НИИ, где на испытаниях нового боеприпаса, от избыточной мощности, разорвало орудие. Обошлось без жертв, но ходила какая-то шутка, связанная с тем, как нужно правильно уничтожать пушки. Сам я, естественно, технологией изготовления такой взрывчатки не владел, нам бы чего попроще, то что под рукой можно найти и смешать в правильных пропорциях. Но сейчас этого и не нужно, достаточно дать правильную наводку на самого изобретателя. Наверняка о своем открытии он сообщил вышестоящему руководству, и материалы находятся где-нибудь на рассмотрении или на согласовании. Но скорее всего, не найдя «достойного» соавтора из известных химиков, способных «дать ход» новой взрывчатке, пылится где-то в архивах или «бродит» по инстанциям ища высочайшего одобрения.
– Сергей Александрович, – перебил я Худякова, – вспомнил я тут интересный случай из моего обучения в академии Жуковского. Как раз по нашей теме.
Дальше я немного приукрасив, поведал историю о создании новейшей и самой мощной на долгие годы взрывчатке и ее авторе. Если для Калашникова время еще не пришло, то для Ледина в самый раз. Чем быстрее перейдем на новый боеприпас, тем лучше. Только продвигать идею нужно не снизу, а с самого верха. Наш максимальный уровень – это командующий ВВС, с него требует увеличить эффективность бомбардировок, вот он пусть и продвигает изобретение вперед. Заодно и нос артиллеристам утрем, раз они такое пропустили.
На совещании я ни чего нового для себя не услышал, основное почерпнул из разговоров штабистов чуть раньше и поэтому еле сдерживал себя, что бы ни зевнуть. Как и планировалось основной темой стал переход войск Западного, Резервного и Брянского фронтов, исчерпавших наступательные возможности, к обороне. Таким образом, активную фазу двухмесячных боев на Смоленском направлении можно было считать законченной. Докладчики строго придерживались регламента, вопросы у присутствующих возникали крайне редко, так как предусматривалось, что армии получат письменные приказы, а у остальных все решалось в рабочем порядке. По окончании трехчасовой говорильни я был как вареный овощ, спать хотелось неимоверно. Это штабникам хорошо они привычные ложиться только после того как в кремлевских окнах начнет гаснуть свет, а у нас режим – подъем в шесть, отбой в двадцать три ноль-ноль. Большинство командиров сразу убыло на передовую, там тоже время суток часто особой роли не играло.