Там, где нас не ждут

Москаленко Юрий

Неплохо у меня получалось и с метанием ножей. Я стабильно попадал в мишень, но по заказу бросать в указанное на ней место, как это делал Хэрн, у меня не получалось. А в его последнюю придумку, качающийся маятник, я совсем перестал попадать.

Еще одно, чем я занимался — причем Хэрн меня в такое время не трогал совершенно, — темная магия. Я уже по слогам научился читать, и так как записи в книге герцогини сделаны по-эльфийски, то и учиться читать и писать я начал именно с этого языка. Одни названия заклинаний бросали в трепет: «Мертвая петля», «Кровавый росчерк», «Дыхание дьявола» — и тому подобное. Хорошо, что вела герцогиня свою книгу последовательно, плетения распределены по типам магии и видам. Заклинания в каждом разделе шли по возрастающей, для каждого уровня

оставлялись на будущее чистые страницы. А девочка, оказывается, весьма разносторонне развита — представлены плетения всех видов магии и нескольких однопрофильных школ. Особенно полно представлена темная магия, и в частности, плетения школы Гресс. Если другие разделы я просто пролистал, рассматривая рисунки, то школе Гресс уделил особое внимание. И читать, пусть и очень медленно, было интересно. Так я обнаружил интересное плетение, позволяющее при совершении убийства — не обязательно ритуального, и это было особо выделено, — присваивать один из навыков жертвы, но при условии значительного превышения его навыка над вашим или отсутствия у вас требуемого навыка. Теперь я понимал, отчего герцогиня была так уверена в своих силах и откуда она набрала холлы своих навыков. И еще одно заклинание меня особенно заинтересовало — плетение, с помощью которого снимается с алтаря накопившаяся темная энергия, но они оба относились к третьему уровню. Мне очень хотелось овладеть этими плетениями. Я не питал иллюзий по поводу своего будущего. Стоит мне сейчас выйти за периметр охранной зоны, и я делаю все, чтобы увеличить свои шансы выжить в этом мире (а желательно и устроиться в нем хорошо и комфортно).

Я ведь уже применял плетения даже большего уровня, но там были подпитка от алтаря и подсказки бобика; а если попробовать использовать заклинания в рунах? Мне что-то объяснял Хэрн про них, и в голове отложилось, что это сложно, медленно, но надежно. Вот именно: надежно! Подготовить руну, держать ее до удобного случая, потом раз — и использовать, а затем зарядить снова. Это мысль! И она меня захватила.

ГЛАВА 19

Спустя еще месяц

Жизнь налаживается — это основной девиз прошедшего месяца. Хэрн превратился в настоящего монстра, терроризирующего меня своими требованиями, наставлениями и претензиями — и самое обидное, что, как своему, по сути, учителю и наставнику, я перечить не хотел. Нагрузки увеличивались с каждым днем, я не высыпался, сильно уставал и по праву господина внес очередные поправки в распорядок, вернее — внес предложение о введении рабочей недели — пять дней учимся усиленно, а два дня — законные выходные: хочешь — работаешь, хочешь — учишься, а хочешь — отдыхаешь. Не подчиниться моему прямому распоряжению Хэрн не мог и скрепя сердце с выходными согласился.

Мои успехи меня радовали, а Хэрна озадачивали: и в боевой, и в магической подготовке наметились солидные сдвиги. Я смог впервые создать и запитать маной руну и впервые в поединке на шестах достать Хэрна. Чему я больше радовался, так и не понял. Удовлетворение, настигающее в момент правильного выполнения заданий, испытывалось мной все чаще и чаще. Я был счастлив!

Быт налаживался, мы вместе навели везде идеальный порядок, перебрали вещи, оружие, драгоценности, деньги и запасы продуктов.

Хэрн соорудил коптильню, и она с момента постройки ни дня не простаивала. Зимой (да-да: удивительно, но в этом раю тоже бывает зима, она очень снежная, ветреная, но морозы небольшие, водопад вряд ли замерзнет) все пойдет впрок — и мясо монстра (как стратегическое сырье), и рыба с охотничьими трофеями. Наши запасы росли с каждым днем.

Наблюдательный Хэрн заметил, что свежий хлеб, находясь под шкурой монстра, даже спустя месяц не черствел, оставаясь таким же мягким и хрустящим, и свежее мясо, и оставшиеся вкусняшки в виде окороков и грудинки спустя месяц такого хранения тоже не пропадали. Я ему рассказал о том, как пытался разрезать шкуру монстра при его разделке. Хэрн на день задумался, ходил молчаливый и озабоченный, а я наслаждался тишиной,

нежданно-негаданно подаренной мне монстром. К каким выводам пришел Хэрн — не знаю, он мне не сказал, но я уверен: что-то все же придумал наш великий комбинатор. Я тоже подумал, как использовать доставшееся богатство в виде этой шкуры. Интересно, наши мысли в отношении ее будущего совпадут или нет? Ну, это покажет время! Пока ни я, ни Хэрн предложений не выдвигали. Правда, он перебрал все доставшиеся нам вещи и ткани, но, видимо, они его запросы не удовлетворили, и все оказалось снова на своих местах.

Подготовили еще одну лежанку возле очага, соорудили по очагу в спальне и гроте. Кроме того, из лиан и нового топляка, что нанесло в заводь за две недели проливных дождей, сделали кресла и столы в наши комнаты. Все-таки руки у Хэрна растут из нужного места: он по моим эскизам создал такие шедевры, что в последнее время мы постоянно проводили занятия по языкам и магии в гроте, восседая в удобных креслах при разведенном огне, правда, приходилось пользоваться в основном мысленной связью из-за шума водопада. А под шашлычок занятия проходили на ура!

Я уже сносно мог общаться на эльфийском и имперском. А в занятия общим языком хитрый канн ввел некоторую поправку. В обучение добавили произношение, и не простое, а точную копию диалекта жителей королевства Черной Розы. С аристократом из этого государства Хэрн общался в течение года, до своего рабства. Идея была такова: подстроиться под выходца из этой страны, что при знании эльфийского почти автоматически переводит меня в ряды благородных или их бастардов. Мысль эта мне не очень нравилась, но пришлось положиться на опыт столетнего Хэрна. Занятия проводились каждый день, рабочий он или выходной — разницы нет (пришлось пойти на уступки Хэрну), и общались во время занятий или совместных дел тоже вслух, если, конечно, это происходило не в гроте.

Занятие «танцами» стало в последнее время захватывать меня: связки из атакующих приемов плавно перетекали в защитные неприступные, скорость выполнения, с разрешения наставника, возросла, а знания, полученные мной от прежних носителей навыков, постепенно вплетались в движения, показываемые Хэрном, существенно дополняя их и делая совершенными. Наблюдательный канн и это заметил, и целый вечер пытал меня, где я учился кинжальному бою и к какой школе он относится. Что я мог сказать? Вот и делал умные глаза, хвастаясь, что все додумываю сам. В этом была толика правды — я и в самом деле долго обдумывал те или иные приемы, возможности их улучшения и вплетения в свой собственный комплекс защиты и нападения. Учебные бои мы не проводили: Хэрн очень боялся меня поранить, а использовать деревянные имитаторы не хотел, объясняя свое решение тем, что при работе с пустышкой и к бою относишься соответственно, и требуя налегать на теорию, совмещенную с практикой, в виде отработки комплексов.

Он категорически, в ультимативной форме, потребовал от меня убрать свой черный кинжал (о причинах такого решения обещал рассказать потом), и теперь я ношу на поясе два подарка военных. Кстати, видели мы их по новой, но об этом позже. Свой черный клинок я не убрал, более того: потребовал изготовить мне сбрую, чтобы цеплять кинжал за спину, рукоятью вниз. Так теперь и хожу, привыкая к дополнительной нагрузке, в буквальном смысле весь обвешанный железом.

Вторая песня души — это шест или, как упорно продолжает называть Хэрн эту длинную палку, копье. Я уже обмолвился ранее о том, что мне подарили шест, теперь же, коротко — откуда он взялся.

В первый день нашего знакомства я обратил внимание, как ласково Хэрн гладил листья «железного дерева» под ковриком. А когда на следующий день он рассмотрел палки очага, чуть ли не застонал. Я удивился, конечно, но лезть в душу не стал: захочет — сам расскажет, что к чему.

В этот же день мы пошли в лес за ягодами, фруктами и проверить силки. Каково же было мое удивление, когда Хэрн, сбросив с плеч мешок и ни на что не обращая внимания, чуть ли не на карачках побежал к «железному панку». Упав на колени и прижавшись лбом к стволу, он в голос орал хвалебные речи богам за возможность встречи с каким-то Талом.