Там, где нас нет. Время Оно. Кого за смертью посылать
Шрифт:
– По кустам бегать не собираюсь, – сказал Яр–Тур.
Жихарь такое намерение имел, но и уступать побратиму ни в чем не собирался.
– Обратаем и этого. Бьем по глазам, потом перевернем. Сейчас он, конечно, осадит…
Но телега продолжала мчаться прямо на них. Богатырь понимал, что пора броситься на обочину, а Принц стоял как вкопанный и бормотал заклинания.
Жихарь никаких заговоров против самоходных телег со стражниками не знал и утешался так:
– Ничего, ничего, сейчас все и кончится. Сейчас мы очутимся по делам нашим среди славных героев. Узрим и Валигору, и Валидола, а повезет – и самого Ваню
Время для бегства еще оставалось, но гордыня превозмогла.
А для смертного часа прибереглась у богатыря дума и вовсе не глупая: «Не навалить бы в новые штаны, а то на небо ни за что не пустят…»
Мышцы живота сжались до каменного состояния, а удара не последовало.
Колдовская повозка пронеслась сквозь отважных побратимов, мелькнули перекошенные лица стражников. Жихарь мигом повернулся на пятках. Вой прекратился. Повозка остановилась и пропала. Некоторое время помигал еще синий огонек, но и он растворился в воздухе.
– Вы трусы, добрые сэры! – кричал вслед Яр–Тур. — Немедля вернитесь, дабы принять позорную смерть от благородной руки!
– Чего с них взять? Ты же слышал – менты поганые! – сказал Жихарь и почувствовал, что теперь–то вот убежать в кусты никак не помешает, особенно в новых штанах.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Страшно закричал мертвец и уже хотел было вонзить в парубка желтые зубы свои, как вдруг неизъяснимая тишина снизошла на всю землю, и, плача крепкою казацкою слезою, старый Перебендя, да Явтух Сиромаха, да Чумаченко, да Нетудыхата, да другой Чумаченко, да и весь незамаевский курень обнялся, свился в клубок и, славя запорожское лыцарство, покатился так далеко, что более никогда уж не возвращался.
Все–таки правильно мы дальше не пошли, – рассуждал Жихарь, когда страшные места оказались далеко позади. Отступать в легкой обуви было даже и не обидно. Только ночевать все равно пришлось в лесу. Богатырь отказался от помощи Будимира и с удовольствием показал побратиму свое умение обходиться без огня. Вскоре они уже безмятежно толковали у костерка.
– А я полагаю, что в сей неизвестной стране мы смогли бы совершить немало славных дел и посрамить маловеров, – возразил Принц. Дурацкая, по мнению Жихаря, шапочка была ему тесна, он долго мучился, пока не разобрался с ремешком на затылке.
Жихарь лениво сдвинул свою шляпу на лоб.
– Нет, я так не думаю, и вот почему. Ладно, самоходная повозка, конечно, дело удивительное. Такую у нас могут из волшебников устроить человека два, от силы три, да и у вас не больше. Заметь, что нужно в этом случае волхву сразу несколько заклинаний твердить: чтобы колеса вертелись, чтобы огни горели и чтобы вой раздавался. Но кто в повозке–то сидел? Разве неклюды, умудренные сединой? Стражники там сидели, а стражники, брат, это народ, сам понимаешь, какой.
– О да, увы и ах! – сказал Яр–Тур. – Эти наемные мужланы таково тупы, что зачастую не в силах отличить доблестного деяния от гнусного нарушения законов. Они так и норовят ввергнуть благородного воителя в узилище, а потом удивляются, недосчитавшись руки либо самой головы.
– Вот–вот. Если допустить, что все стражники там суть могучие колдуны, то каковы же волшебники? О том и помыслить ужасно.
– Позвольте добавить, сэр Джихар. Я полагаю, что они там у себя просто–напросто обленились, утратили способность двигаться скоро и ловко, как подобает настоящему воину. Из–за повозок они разучились бегать, а при громовом оружии нет нужды в боевых искусствах. Темный ужас охватывает меня при мысли о том, что случилось с нашей одеждой и поклажей… В таком случае, должны были исчезнуть и наши обновы, ведь их еще не сделали…
– Или уже не сделали, – сказал Жихарь. – Для того и воюем, брат, чтобы все годы и времена шли один за другим, а не вперемешку. Но, чур, об этих делах лучше не говорить.
Они еще крепко поспорили насчет того, какой клинок лучше – листовидный или карпоязычный, потом Яр–Тур заявил, что Жихарь в этой шляпе – вылитый Биликид, только без меча Кольта.
Заснули, не заботясь о страже – Будимир был птица надежная. Камнеед угрелся у него под крылом, а может, они тоже побратались.
Утром Жихарь спросил Яр–Тура:
– Слушай, ты не знаешь, кто такая Салтычиха?
– Скорее всего, леди…
– Ясно, что не мужик. А точнее?
– Мне не встречалась женщина с таким именем.
– А мне сегодня во сне встречалась. Я не орал? Снилось мне, что эта самая Салтычиха меня бьет, мучает, за косы таскает…
– Простите, сэр Джихар, за что таскает?
– За ко… А–а! Вот горе – чужой сон увидел!
– Что ж из того, сэр брат? Причудливые видения часто посещают спящий разум, особенно в пути. Мне, к примеру, нынче привиделось, что я еду верхом на жалкой кляче, на голове у меня вместо шлема какое–то дурацкое оловянное блюдо, оруженосец мой вообще сидит на осле, пьяный и пузатый, а впереди возвышается сооружение вроде конической башни, украшенной четырьмя вращающимися лопастями… И я, представьте себе, со всей возможной яростью мчусь на эту постройку с копьем наперевес!
– Дивен твой сон, а все равно не к добру… Но покуда все было хорошо. Лес по обеим сторонам дороги был редок и не мог скрыть возможную засаду. Под ногами не валялись больше непонятные вещи, облака не омрачали неба. И очередной кумир Проппа у обочины ласково улыбался, словно бы таинственный дедушка говорил: «Нуте–ка, батенька, послушаем, что вы нам тут наплетете…»
Жихарь причесался пятерней, застегнул одежную обновку на прехитрый замок, как учил торговец, и приблизился к идолу.
– Это было давно и неправда, – начал он, как полагается, но не постарался, а стал излагать первое, что пришло в голову. К сожалению, это оказалась волына. Волына вроде бы похожа на устареллу или новеллу, только длинная и скучная. Жихарь в свое время купил ее у бродячего рассказчика, польстившись названием: «Битва в пути». Никакими битвами там и не пахло, не было даже доброй драки, а просто какие–то кузнецы и прочая мастеровщина в какой–то необъятных размеров кузнице клепали то ли бегучие плуги, то ли ползучие бороны и все спорили, какую железку к какому месту приладить. Было там и про любовь, но герою так ничего и не обломилось.