Там, где нас нет
Шрифт:
Глазам явилось крохотное белое существо с тоненьким хвостиком и странно устроенной головой.
— Закройте его от света! — закричал Жихарь и сам распахнул над малюткой свой плащ. — Это не василиск и не цикада — это же у нас Индрик-зверь народился! Теперь будем живы!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Сведения о местах рачьих зимовок, по суеверным понятиям, очевидно, предполагаются исключительными, не каждому доступными, но
«Какая же земля внутри толстая!» — удивлялся Жихарь, потому что спуск в Адские Вертепы оказался куда дольше, чем думалось вначале.
Хотя, честно сказать, вначале ничего не думалось: стояли вокруг насыщающегося песком Индрика и хором упрашивали его набирать тело как можно быстрее. Индрик торопился и еще до того, как спрятаться солнцу за Стоячее Море, достиг размеров хорошего быка. Побратимы и Лю Седьмой, державший на руках полюбившегося ему Будимира, встали на Индриков зад, и землеройный зверь, вытянув хвостик трубой, чтобы не оттоптали, начал неспешно погружаться в земные глубины.
— Сейчас мы подобны рудокопам, спускающимся за зеленым камнем в свои подземелья, — сказал Лю Седьмой. — Во владениях юнаньского вана есть медные рудники, и рабов туда отправляют при помощи особого устройства, именуемого клетью. Не будет ли нескромным сказать, что именно я, несовершенный, придумал это устройство?
— Вот уж, поди, рабы тебе благодарны, — проворчал Жихарь куда-то в сторону.
Дырявый зонтик Бедного Монаха пригодился еще раз, покуда сверху сыпался песок. Потом пошла обычная слежавшаяся земля.
Будимир потихоньку подсвечивал, и Жихарь по любопытству своему разглядывал стенки образующегося колодца. Земля становилась все плотнее, Индрик шел тяжело.
Когда-то, видно, на этом месте стоял город, потому что из стены то и дело выглядывали всякие осколки и обломки, срезы бревенчатой либо каменной кладки. Были и другие рукотворные вещи, но угадать их значение представлялось делом весьма затруднительным.
А до города, сообразил Жихарь, здесь было море: вон в буром окаменевшем иле видны ракушки и рыбьи кости.
И чем дольше изучал он землю, тем больше убеждался, что старый Беломор прав, а значит, и его, Жихаря, дело правое.
Ненажора Индрик рос и ширился, шире становился и колодец. Наконец лохматая площадка с хвостиком стала столь просторна, что все с удовольствием уселись, вытянув затекшие ноги.
— Наше счастье, что Индрик устроен не как прочие звери и особенно люди, — сказал Жихарь и в доказательство ткнул пальцем Индрику под хвост. Там и впрямь ничего полагающегося не было. — А то бы мы с вами уделались по самые уши.
— Куда же, в таком случае, девается поглощаемая им земля? — спросил Принц.
— Осмелюсь предположить, что в иную Вселенную, — ответил Лю Седьмой. — Животное,
— Еще неизвестно, спасены ли мы, — мрачно сказал Яр-Тур. — Полагаю, что Дикая Охота вначале по глупости будет метаться вдоль Стоячего Моря, но в конце концов они обнаружат дыру в земле, и кто помешает снежному вихрю устремиться в нее? Да и до каких пор намерен терпеть непрошенных седоков мужающий на глазах Индрик?
— Большая Земляная Мышь безмерно благодарна владельцу жезла Жуй, — сказал Бедный Монах. — Если бы не он, куколка могла пролежать в бездействии еще многие тысячи лет и стала бы легкой добычей первого же голодного хищника.
Рождение такого животного — чрезвычайная редкость…
— Вот и ладно, что редкость, — сказал богатырь. — Если бы Индрики плодились, как кошки, они источили бы всю землю, мы бы уже давно все провалились куда следует и не мучились…
— Жаль, что здесь не установлены изображения Проппа, — вздохнул Принц. — Удача нам бы не помешала…
— Не беда, — сказал Жихарь. — Если он вправду всемогущ, то и отсюда услышит наши сказки да байки, а если он просто бревно…
— Мы же не раз убеждались в обратном, — сказал Яр-Тур. — Думается мне, что наш новый товарищ, умудренный годами и опытом, знает великое множество новелл и устарелл…
— Не принято в Поднебесной тешить высшие силы россказнями о делах земных, — отозвался Лю Седьмой. — Но, коль скоро здесь такие порядки, я готов поведать о войне трех царств.
Как богатырь и опасался, это оказалась волына в особо крупных размерах.
Поначалу все было интересно и увлекательно, потому что незнакомо, только скоро Жихарь запутался в чужих именах и сложных родственных связях.
Тот, кто сложил эту волыну, хотел, видно, упомянуть в ней поименно всех жителей Чайной Страны, чтобы кого-нибудь не обидеть, а их вон ведь сколько!
Жихарь задремал, время от времени приходя в себя на самых жутких местах повествования.
— …Сяхоу Дунь преследовал врага по пятам, но тут в глаз ему попала вражеская стрела. Сяхоу Дунь взвыл от боли и выдернул стрелу вместе с глазом. «Отцовская плоть, материнская кровь — бросить нельзя», — подумал он и съел свой глаз…
— Прости, Бедный Монах, — не выдержал Жихарь. — Только как бы Пропп вместо помощи не прогневался за такие сказки да не наплевал нам в глазки…
— Умолкаю, устыдившись своей бестактности, — поклонился Лю Седьмой. — Да и потом у нас принято рассказывать эту повесть не спеша, в течение нескольких недель…
— Да ты не обижайся, спасибо тебе, Пропп учтет, за ним ничего не пропадает…
— Могу еще поведать о подвигах чудеснорожденного героя А-Ка Сорок Седьмого, владевшего искусством метко плеваться во врага свинцовыми шариками…