Там, где ночь

Ро Женя

За окном начинало темнеть. Луна смотрела на заходящее солнце, крутила в руках пачку сигарет Ли и о чём-то думала. Ли была поражена её историей. Некоторое время они сидели молча, пока Луна резко не вскочила:

– Ладно, мне пора. Приятно было познакомиться.

Она схватила рюкзак, пулей выскочила из закусочной и исчезла за углом.

Ли озадаченно посмотрела ей вслед и попросила ещё одну чашку кофе и счёт. Все рассказанное Луной заставило её глубоко задуматься, и чем больше она прокручивала в голове её слова, вспоминала её манеру говорить и выражение лица, тем больше ей хотелось ещё раз встретить эту девушку. Казалось, она излучала какой-то фантастический свет,

притягивающий внимание и вызывающий интерес. Более того, Ли видела в ней родственную душу: им обеим приходилось нелегко и обе они так или иначе росли без родителей.

Всё ещё думая об этом, Ли вышла на улицу и отправилась к своей машине. Лицо её было напряжено, а брови немного нахмурены. Она бросила сумку на заднее сиденье и огорчилась, увидев бордовые ковбойские сапоги, лежащие на полу. Почему она не сказала про них Луне? Ли попыталась вспомнить, была ли обувь на её ногах, но тогда она не обратила на это внимания. Неужели эта девушка разгуливает босиком?

Печально вздохнув, она села за руль и медленно выехала на дорогу, ведущую из города. Каково же было её удивление, когда в свете фар показалась фигура высокой худощавой девушки, в джинсах и расстёгнутой фланелевой рубашке, с рюкзаком на плечах, босиком идущей по обочине. Ли медленно подъехала и притормозила. Она была рада снова увидеть Луну и теперь боялась опять забыть про сапоги, поэтому, открыв дверь, первым делом выдала:

– Ты забыла свои сапоги!

Луна удивлённо и робко улыбнулась и, молча взяв сапоги, уселась прямо на землю, чтобы надеть их. Ли бессознательно нажала на газ и, проехав немного вперёд, дала задний ход. Луна уже была на ногах. Она наклонилась, но не стала садиться в машину, внимательно изучая лицо Ли. Та, в свою очередь, радостно и смущённо спросила:

– Тебя подвезти?

– А куда ты едешь?

– В Лас-Вегас.

На лице Луны отобразился детский восторг, как будто Ли ехала не в город на юго-западе Америки, а в волшебную страну Оз.

– А зачем тебе туда? – мягко улыбаясь, наивно спросила она.

– Не знаю, – Ли удивилась своей искренности, но она действительно не была уверена в том, почему она направляется туда, куда направляется.

– Ладно, я поеду с тобой, – сказала Луна и плюхнулась на переднее сиденье, забросив свой рюкзак назад.

Первые полчаса прошли в неловком молчании. За окном было совсем темно, когда они въехали на федеральную трассу № 5

– Можно я включу радио? – спросила Луна.

Она сползла на сиденье, и её коленки упёрлись в бардачок.

– Валяй!

На дороге кроме них никого не было. Луна включила радио на всю громкость. В эфире была музыкальная передача, в студии находилась популярная музыкальная группа, играющая психоделический рок.

4

У Лизы не было друзей. Её замкнутость и какая-то внутренняя дикость сразу бросались в глаза. По странности её взгляда и манере говорить все сразу понимали, что с ней что-то не так. Она неохотно шла на контакт с внешним миром и, будучи слишком прямолинейной, чаще всего оставалась непонятой. Даже родную бабушку она держала на расстоянии и никогда не смотрела ей в глаза. Но Инесса Алексеевна её слишком любила и понимала, как самой Лизе от этого непросто. В детстве над ней постоянно издевались, обзывая «дауном» и «тормозом». Когда она стала старше, одноклассники просто избегали её.

Лиза не смогла обзавестись друзьями и после поступления в университет – одногруппники не обращали на неё внимания и игнорировали. Преподаватели лишь восхищались её способностями в языке – она всё схватывала с первого раза

и говорила без акцента. Когда ей давали слово, казалось, внутри у неё срабатывал какой-то переключатель, и она менялась до неузнаваемости. Когда она говорила по-английски, выражение её лица менялось, оно начинало светиться особой радостью. Пропадала даже та странность и монотонность, с которой Лиза обычно общалась на родном языке. Её интонация была именно такой, как нужно. Слова стояли в правильном порядке и то, с какой лёгкостью она говорила, казалось таким непринужденным и естественным, что создавалось впечатление, что она неправильно говорит по-русски просто потому, что это её неродной язык. Восторг преподавателей, наоборот, вызывал лишь антипатию к ней у одногруппников. Замолкая и садясь на место, Лиза снова превращалась в ту сутуловатую мрачную девушку, которой её всегда видели окружающие.

Единственные существа, кого она пускала в свой мир и с кем чувствовала себя комфортно, были лошади. Много лет назад Инессе Алексеевне порекомендовали отвезти Лизу на лошадиную ферму. Со временем бабушка стала замечать, что с лошадьми внучка более расслабленна и открыта. С каждым разом её эмоциональное состояние становилось лучше. Теперь каждые выходные Лиза пропадала там.

Всё своё свободное время среди недели она проводила за чтением. Лиза читала дома, закрывшись в своей комнате, в транспорте, в библиотеке и везде, где только можно. Лиза обожала произведения американских авторов и читала их исключительно в оригинале, благо у Инессы Алексеевны была богатая библиотека.

Она не увлекалась музыкой и практически не смотрела телевизор, но сегодня с самого утра она напевала себе под нос какую-то песню, которая появилась в её голове непонятно откуда. Лиза была расслабленна и явно в хорошем расположении духа. Она встала раньше обычного и теперь готовила завтрак.

Инесса Алексеевна с любопытным удивлением вглядывалась в лицо внучки, напевающей что-то про электрических угрей.

– Лизонька, случилось что-то, о чём я не знаю?

Лиза смутилась и покраснела. Она даже не замечала, что что-то поёт. Взглянув на бабушку, она тут же вспомнила про поездку в Лондон и, невольно вздрогнув, опустила голову и озадаченно уставилась на пальцы ног.

– Лиза! – чуть громче окликнула внучку бабушка, но Лиза молчала. Её рыжие кудри, свисая, закрывали лицо так, что невозможно было видеть его выражения. Инесса Алексеевна подошла ближе и дотронулась до её плеча, отчего та отскочила в сторону как от удара током и испуганно уставилась на неё.

– Лиза, – как можно мягче обратилась к ней Инесса Алексеевна. – У тебя всё в порядке? Ты поёшь.

Лиза смутилась ещё больше. Она покраснела до корней волос, как будто её застукали за чем-то неприличным.

– Я не сделала ничего плохого, – затараторила она.

– Тебя никто не обидел?

– Нет, – выпалила она и убежала в свою комнату.

В университет она пришла как обычно. Села на свободное место в самом конце аудитории, сложив руки на коленях и опустив голову. Всю дорогу она пыталась вспомнить слова той песни, которую пела утром. Эта песня не давала ей покоя и теперь.

Со звонком в кабинет вошёл преподаватель в сопровождении куратора группы. Следом за ним появился высокий широкоплечий парень. На нём были грязно-голубые потёртые джинсы и помятый пиджак. В его красивой яркой наружности, взъерошенных каштановых волосах, свисающих на блестящие синие глаза, белизне и румянце лица было что-то физически действовавшее завораживающе и притягательно на женщин. Все девушки в аудитории, затаив дыхание, таращились на него и не в силах отвести глаз.