Там, где обрывается жизнь: повести
Шрифт:
— Я люблю тебя, Олег! Поэтому мне все равно, какой ты человек.
— Хорошо, я прилечу через несколько дней.
— Это правда?
— Я не бросаю слов на ветер. Позвоню перед вылетом. Вэл встретит меня в аэропорту.
Вика подошла к нему и обняла.
В самолете к Виктории подсел Левинсон.
— Хотите лично проконтролировать ситуацию, Яков Михалыч? — усмехнулась она.
— Мое присутствие дает вам гарантии.
— Не думаю, что Батрак ослушается меня.
— Он знает, с кем имеет дело. Вы не собираетесь
— Нет. По возвращении вы получите всю документацию и негативы. Последний штрих — вам придется перевести крупную сумму в оффшор и запутать следы.
— Насколько крупную?
— Я намерена продать сталелитейную компанию Кайранского за два миллиарда.
— Продешевите. Она стоит дороже.
— Мне некогда торговаться. Операцию надо провернуть за часы, а не дни. С конкурентами вопрос решен, они готовы подписать документы в любую минуту.
— Не боитесь попасть под суд?
— Не боюсь. Я сделала все, что от меня зависело. Больше пяти лет не получу. Половина обвинений рассыпется, как песочный дворец на пляже, еще в зале суда. У меня сильная защита.
— Пять лет в обмен на два миллиарда? Оно того стоит.
— Крах Кайранских стоит еще дороже. Этот род был проклят, и проклятие сбылось.
— Вы страшный человек, Виктория Львовна.
— Я дочь своего отца.
Тимофей Отрадин сидел в баре и пил пиво. Олег подсел к его столику.
— Извини, Тема, опоздал. Провожал подружку, улетела греть косточки в теплые края.
— Ты быстро освоился, Олежек.
— Такова наша профессия. Сенсаций будет много, я тебе их подарю. Мне они не нужны.
— Не верю своим ушам.
— Ты должен мне помочь. — Олег достал фотографии и положил на стол. — Ты не можешь не знать этого типа, который целует женщину на балконе.
— С чего ты решил, что я его знаю?
— Я видел много фотографий. В них чувствуется репортерский почерк. Балконный снимок делал я. Его использовали для подставы. Если этот парень участвовал в спектакле, то где-то еще должны быть его следы, он не шестерка.
— Рудольф Карцев, фотокор журнала «Спорт». Его уволили два года назад за подтасовку фактов. Потом работал на Виолетту Луцкую, делал фотки в банях, саунах и номерах.
Девочек ему поставляла Луцкая, но он быстро понял, что сам может доставать девочек и работать только на свой карман. Мужик талантливый, сообразительный и не страдает угрызениями совести. Но как ты на него вышел?
— Перегнул парень палку: постельные сцены с метрового расстояния не снимают. Показать жене мужа — одно дело, но отдавать такие снимки следствию по меньшей мере глупо. Где его искать?
— Он давно уже не светится на публике. Живет тихо, как мышь. Как дохлая мышь.
— Но он же не иголка.
— Конечно. Я знаю один подвал, который он арендовал для своей фотолаборатории.
— Вот видишь, как все просто. Что-нибудь выпьем?
— Не возражаю.
— Чем будем травиться?
После дождливой ветреной погоды куда как приятно оказаться под ласковым средиземноморским солнышком. Люди сидели в уличных кафе, пили вино, закусывали его козьим сыром или знаменитой ветчиной.
Машина с тонированными стеклами остановилась напротив
— Ты видишь его? — спросила Вика, кивнув в сторону столиков, за одним из которых пил вино Юрий.
— Я поражаюсь! Как тебе удалось его выманить сюда?
— Это моя маленькая женская тайна. Поехали, Вэл. Машина тронулась с места.
— Мне становится жутковато от мысли, что в моем теле будет биться его сердце.
— А не жутковато представить себя в гробу в расцвете сил? Сегодня ты ляжешь в клинику. Тебя начнут готовить к операции, а завтра вечером неподалеку в горах произойдет перестрелка между басками и местными фермерами. Такие случаи здесь не редкость. Несколько трупов попадут в морг ближайшей больницы, среди них окажется твой брат, лицо будет изуродовано до неузнаваемости. Полиция составит протокол, дежурный врач сообщит в клинику Сапатероса о количестве доноров. Он должен ему доложить, какие органы у трупов не повреждены и пригодны к пересадке, а так же группу крови и резус-фактор каждого. Сапатерос отберет нужных, и их тут же переправят в транспланталогический центр. Тебе крупно повезло. Твой отец стоял в очереди три года.
— Кто тебе помогает?
— Русская мафия. Они мне кое-чем обязаны.
— Теперь я понимаю, почему тебя ценил мой отец. В сравнении с твоим коварством его жестокость выглядит детской забавой.
— У меня был прекрасный учитель в его лице на протяжении двадцати последних лет.
Желтые листья кружились по парковой аллее. Небо было покрыто черными тучами. Вербицкий и Громов сидели на скамеечке и не обращали внимания на непогоду.
— Там, где получала загранпаспорт Марина, был сделан и паспорт Юрию. Мы опоздали. Он вылетел во Францию. Сам бы ни за что не додумался выкинуть такой трюк, — задумчиво рассуждал Вербицкий.
Значит, основные события произойдут в Испании, в неподконтрольной нам зоне. Аркадий, Юрий и Вика сойдутся в одной точке. И я уже знаю, кто выйдет из них победителем.
— Я перекопал дело от корки до корки. Не за что зацепиться. В лучшем случае, Вику можно привлечь к делу как свидетеля, — все так же тихо сказал Вербицкий.
— Изучи историю жизни ее шофера. Валериан Васильевич Ухов. Он не с неба свалился, случайных людей в окружении Вики нет и быть не может. Что касается фотографий и записей, то их делал Рудольф Карцев. В его фотолаборатории есть много любопытных негативов. Опытные репортеры предпочитают снимать на пленку. Свиридов должен знать, о ком я говорю.
— Почему ты раньше не сдал нам статуэтки и винтовку Вэла? — спросил Вербицкий.
— Их рано трогать, — уверенно ответил Олег. — Тебе же нужны факты, а их пока не хватает.
— Вика может не вернуться. Последние ягнята сидят перед ее волчьей пастью. Она перегрызет им глотки и успокоится.
— Такой капитал без присмотра не оставляют, она вернется.
— Руководить марионетками можно с другого конца света, Олег. Примеров тысячи.
— В России остался еще один наследник — третья жена старика. Она дождалась своего часа. Я видел ухмылку Вики, когда речь зашла о Валентине Кайранской. Предстоит еще один поединок, мы можем стать его свидетелями. Вика вернется в Россию, чтобы расставить все точки над «i».