Там, где оживают пески
Шрифт:
– У меня ноги очень устали, я пойду к Исину...
– Иди...- рассеянно кивнул Змеелов, погрузившись в невеселые думы.
Тия подбежала к паланкину, ловко запрыгнув туда прямо на ходу. Исин забавлялся тем, что заставлял Мушил показывать фокусы, угощая маленькую пройдоху виноградинкой за каждый показанный трюк. Маленькая воровка забилась в самый угол, оперлась спиной на груду подушек и молча наблюдала оттуда за проделками своей любимицы. Однако они не радовали. Мысли ее все время возвращались к рассказу Змеелова. Какое же страшное ему выпало детство! Сначала потеря положения в обществе, потом угроза смерти
– О чем задумалась, маленькая Тия?
– Исин уже какое-то время пристально наблюдал за ней, поглаживая обезьянку, которая уплетала сладкий золотистый виноград.
– Скажи, уважаемый, а почему в царстве Дияла сменилась династия?
– неожиданно спросила она.
– Ну как, сменилась потому, что умер последний законный правитель, потомок легендарного Уммы. Он умер, пережив всех своих сыновей... А потому власть перешла другой, не менее знатной семье...
– ответил ученый, слегка обескураженный таким странным вопросом.
– И что, разве никого из потомков Уммы больше не осталось в живых?
– продолжала допытываться Тия, пристально глядя на него.
– В настоящее время нет. А почему ты вдруг спросила?
– Просто живя в Ферузе слышала я, что бывший Правитель пытался доказать, будто он и есть последняя ветвь угасшего рода...
– наморщила носик Тия. А сегодня утром, когда ты рассказывал легенду об Умме, вдруг вспомнила об этом...
– Верно!
– улыбнулся Исин.
– Какая цепкая у тебя, все-таки, память! Только все то, что ты слышала -истинная правда. Саргон, действительно, был потомком Уммы. Он принадлежал к роду младшего сына волшебника, и, когда скончался его далекий родственник, попытался заявить свои права на престол царства Дияла, но, согласно завещанию Царя Нунны, власть перешла к его первому советнику - благословенному Миду, и теперь он мудро и милостиво правит...
– А как же изгнанные из городов знатные семейства, что поддерживали старую династию?
– не выдержала Тия и чуть было не выдала себя с головой
– Изгнанные знатные семейства?
– изумился Исин.- Великая Мать! Девочка, тебя ввели в заблуждение. Только в одном городе и только одна семья была изгнана. Это была семья самого Правителя Саргона, и выгнали их из Феруза.
– при этих словах Тия чуть не вскрикнула от удивления, но вовремя сдержалась. "Так вот, кто ты такой, наемник Змеелов!" - изумленно подумала она, но быстро взяла себя в руки и беззаботно улыбнулась ученому, который, напротив, нахмурился.
– Прости, о уважаемый! Я и правда не знала, сколь милостив наш Царь. А расскажи мне историю его рода?
– попросила она, чтобы заболтать ученого, заподозрившего что-то неладное. И следующие два часа слушала скучнейшие деяния всех предков Мида Справедливого, под которую, в конце концов, и уснула.
Очнулась она от того, что ее разбудил Исин. Ученый объявил, что караван остановился на ночлег, но до караван-сарая они так и не добрались, а потому сейчас будут ставить войлочные палатки.
Зябко поежившись, Тия подхватила на плечо Мушил и пошла смотреть, как караван располагается на ночлег. Тут и там, словно из песка, вырастали просторные шатры, скудно освещенные изнутри светом масляных ламп, кое-где уже собирались жечь костры. Она побродила в сутолоке спешащих
Тот стоял в окружении других наемников, охранявших караван, и спорил, где лучше поставить их палатку. Тия пристально смотрела на него издали. Она, конечно, подозревала, что этот бродяга полез тогда во дворец не просто так, но чтобы он вдруг оказался сыном изгнанного Правителя...
Наемник, меж тем, почувствовал на себе ее пристальный взгляд и обернулся. Увидав Тию он вдруг тепло ей улыбнулся.
– А ты, я смотрю, уже успела выспаться - сказал он, заметив, как та протерла глаза.
– Могу поспорить, Исин рассказывал что-то чрезвычайно интересное, раз тебя так разморило...
– Да, он поведал мне историю царского рода - с отсутствующим видом кивнула она.
– А скоро ли разведут костер?
– маленькая воровка вдруг ощутила, как холод пустынной ночи забрался под одежду и стал отзываться неприятной дрожью в продрогшем теле.
– Ох, я ведь совсем забыл!
– досадливо хлопнул себя по лбу наемник, заметив, как подрагивают на предзакатном ветру ее плечи.
– У меня же есть с собой запасное одеяло! - с этими словами он быстро подошел к своему верблюду и достал из притороченной к седлу сумы шерстяное покрывало. Потом подошел к продрогшей Тии и завернул ее. Теплое одеяло покрыло маленькую воровку с головы до ног и Мушил, что тряслась от холода у нее на плече, довольно заурчала и устроилась поудобнее.
– Подожди, вот установим палатку и разведем огонь!
– весело блеснул белоснежными зубами какой-то старый наемник и ободряюще похлопал девчонку по спине.
– С непривычки-то, я смотрю, прохладно тебе.
– Да,- вздохнула Тия - тут и правда зябко.
Когда непроглядная тьма накрыла свои крылом барханы, их лагерь весь светился огнями костров. Откуда ни возьмись, появились котелки, в которых, весело бурля, кипела вкусная чечевичная похлебка с пахучими специями, а люди, собравшиеся вокруг костров, вели неспешные разговоры.
Тия сидела рядом со Змееловом и рассеянно слушала байки старого наемника, того самого, что недавно говорил с ней. Она рассеянно смотрела на огонь, на то, как пляшут отблески костра на лицах собравшихся... Иногда, впрочем, она поглядывала в сторону наемника, что тоже был сегодня странно молчалив.
– Змеелов!
– тихо позвала она.
– А когда мы доберемся в Хибу?
– Через пять дней на закате должны быть на месте, а что уже устала?
– хитро покосился тот, очнувшись от своих мыслей.
– Да нет, просто интересно.
– потупилась та и погладила задремавшую на плече Мушил. Они еще долго сидели у огня, а сверху на караван, затерявшийся в бескрайних песках, смотрели далекие равнодушные звезды...
Гюрза выехал из Феруза на рассвете следующего дня в сопровождении трех гонцов. Один из них следовал в Хибу вместе с наемником, второй -в Альзару, а третий - в столицу царства Дияла город Адаб. Гюрзе было позволено выбрать любого коня из конюшен Правителя, чему он несказанно обрадовался и взял себе гнедого жеребца пустынной породы, что теперь нетерпеливо бил копытом, просясь в путь.