Там, где престол сатаны. Том 1
Шрифт:
– Вся персть, – низким голосом вступила мать Лидия, – вся пепел, вся тень…
– Да возвысится и освятится великое Имя Его! – Исай Борухович снова закрыл лицо руками. Мрак наступил. Он умер, он умер, он умер, и его сын в присутствии миньяна [26] сквозь слезы читал над ним надгробный кадиш [27] . – Бе-алма ди гу атид леитхадата, у-леахаяаа метая, у-леасака ятгон лехайей алма, у-ле-мивне карт'a ди Йирушлем… [28]
26
Не менее десяти евреев в возрасте старше тринадцати лет.
27
Поминальная
28
В мире, который в будущем будет обновлен, где Он воскресит мертвых и поднимет их на вечную жизнь, и отстроит город Иерусалим… (иврит).
– Но приидите возопиим безсмертному Царю: Господи, вечных Твоих благ сподоби преставльшихся от нас, упокояя их в нестареющемся блаженстве Твоем…
Так пели, провожая себя в последний путь, игуменья и старец, и терзающая их скорбь, и сжимающая сердце тревога постепенно растворялись в смиренном ожидании великого перехода.
– …и паки рассмотрих во гробех, и видих кости обнажены, и рех: убо кто есть царь, или воин, или богат, или убог, или праведник, или грешник? но упокой, Господи, с праведными раб Твоих…
– …у-лешахлала гейхле бе-гава, у-ле-мекар палхана нухраа мин ара, велаатава палхана ди шмая леатре, ве-ямлих Кудша Верих гу бе-Малхуте ви-каре, бе-хайейхон у-ве-йомехон у-ве-хайей де-холь бейт Йисраэль, бе-агала у-визман карив, ве-имру, амен [29] .
И скорбящему сыну миньян согласно ответил: «Амен!», чтобы затем всем вместе произнести:
– Да будет Имя Его великое благословенно вечно, во веки веков!
29
…и восстановит в нем Храм, и искоренит с земли служение идолам, и вернет служение Небесам на место свое; и будет Он, Святой и Благословенный, обитать там в царстве Своем и в великолепии Своем, при жизни вашей и в ваши дни, и при жизни всего дома Израиля, в ближайшее время. И скажем: Амен! (иврит).
– Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть, и вижду во гробех лежащую, по образу Божию созд'aнную нашу красоту, безобразну, безславну, не имущую вида. О чудесе! Что сие еже о нас бысть таинство? како предахомся тлению? како сопрягохомся смерти? воистину Бога повелением, якоже писано есть, подающаго преставльшимся упокоение…
Ни савана не будет, ни гроба, и вместо колокольного звона – гром нас убивающих выстрелов. На все, Господи, Твоя святая воля. Но что означает, Господи, наша погибель? Означает ли, что, как Авраама, готового во Имя Твое принести бесценную жертву и уже занесшего нож над своим сыном, – так и нас Ты пожелал испытать казнью? Веруем ли? Не отречемся? Готовы ли умереть за исповедание крестной Твоей смерти и Святого Твоего Воскресения? Боже Всеблагий! К трем отрокам в пещи послал Ты ангела Своего; и страдальцу Иову после лютых его невзгод дал счастливый покой, вернул изобилие, превыше прежде бывшего, и порадовал чадами; и руку Авраама остановил от заклания сына. А мы, Господи, не имеем ныне Твоего заступничества, и будет нам по намерениям наших палачей кровь и смерть. В землю идем. Или диаволу попустил Ты обладать Россией? Верим Твоему милосердию, Господи, и не можем верить во всевластие супостата. Ибо страшно умирать без всякого утешения… На Свою Голгофу взял нас, Сыне Божий. Распяты мы близ Креста твоего в омытое кровью, чистое свидетельство, что Ты, Господи, пришел победить мир, избавив его от худшего в нем: ненависти, насилия и жестокости. Сопогребаемся с Тобой во очищение уязвленного злом нашего Отечества. Аминь.
– Приидите, последнее целование дадим, братие, умершему, благодаряще Бога: сей бо оскуде от сродства своего, и ко гробу тщится, не ктому пекийся о суетных, и о многострадальной плоти… [30]
Холодными губами о. Иоанн прикоснулся ко лбу игуменьи.
– Прощай, мать…
Она молча припала к его руке.
– Иди, – позвал Исая Боруховича старец Боголюбов, – последнее целование друг другу дадим.
Держась за борт телеги, Исай Борухович стал подниматься, но позади тотчас застучали затворы, и Голиков страшным голосом крикнул:
30
Придите, братья, и, благодаря Бога, дадим усопшему последнее целование: он оскудел от родства своего и течет ко гробу, не заботясь более о суетном и о многострадальной
– Куда?! Сидеть! Всех постреляю!
С болезненной улыбкой Шмулевич сел на место.
– Какая, собственно, разница, – пробормотал он, – сейчас меня застрелят или через полчаса…
Сын, бессловесно велел он из могилы, читай дальше.
– Йитбарах ве-йиштабах ве-йитпаар ве-йитромам, йит-насе ве-йитгадар ве-йитале ве-йитгалаль Шме де-Кудша Берих-гу… [31]
– Берих-гу, – вместо маньяна откликнулся из-под земли Шмулевич.
31
Да будет благословенно, возвышено, превознесено, возвеличено и прославлено Имя Святого, Благословен Он (иврит).
– …ле-эла мин коль бирата ве-ширата, тушбехата венех-мата, да-амиран бе-алма, ве-имру амен [32] , – едва сдерживая рыдания, промолвил убитый горем сын.
– Амен! – сказал заваленный тяжелым, влажным суглинком его отец.
– Йеге шлама раба мин шмая, ве-хайим алейну ве-аль коль Йисраэль, ве-имру амен! [33] – воскликнул чудесным образом явившийся из-за океана Давидик, а может быть, и спустившийся с небес Арончик, и оба они согласно совершили криа [34] , причем Давидик разодрал с левой стороны, там, где билось его живое сердце, совершенно новый американский пиджак, Арончик же порвал на себе порядком истлевший и утративший первозданный белый цвет саван.
32
Выше всевозможных благословений и песнопений, восхвалений и утешений, произносимых в мире. И скажем: Амен! (иврит)
33
Да пребудет с небес великий мир и жизнь нам и всему Израилю. И скажем: Амен! (иврит).
34
Обычай, согласно которому близкие в знак скорби по умершему надрывают свою одежду.
– Кое разлучение, о братие; кий плач… – не утирая бежавших по ее лицу слез, негромко пела м. Лидия.
С усилием шевеля побелевшими губами, о. Иоанн чуть слышно повторял:
– …кий плач…
– …кое рыдание в настоящем часе; приидите, убо целуйте бывшего вмале с нами: предается бо гробу, каменем покрывается, во тьму вселяется, с мертвыми погребается, и всех сродников и другов ныне разлучается… его же упокоити, Господу помолимся…
– Господу помолимся… – клоня голову, повторил старец.
Сын милый все сделал в соответствии с древним обычаем: на три шага отступив назад, он поклонился сначала влево, затем вправо, и последний поклон отдал могиле, в которую только что опустили отца.
– Осе шалом би-мромав, гу яасе шалом алейну ве-аль коль Йисраэль, ве-имру амен! [35] – И, покидая кладбище, троекратно омыл свои руки и торжественно, как самую главную и грозную клятву, произнес: – Уничтожит Он смерть навеки, и оботрет Господь слезы со всех лиц, позор народа Своего устранит Он на всей земле – ибо слово Господа это.
35
Устанавливающий мир в высотах Своих, Он пошлет мир нам и всему Израилю. И скажем: Амен! (иврит)
О, краткая наша жизнь! Ты цветок, скоро увядающий; дым, тающий в воздухе; утренняя роса, высыхающая под лучами солнца. Где ты, телесная моя красота? Юность моя, где ты? Печалюсь ли, что отдала тебя Господу? Что с молодых лет нарекла себя Христовой невестой? Что лепота моя стерлась от м'yки бессонных ночей и язвы, тиранившей мою плоть? Все погибло во гробе; но со слезами припадая ко Христу, Ему говорю: слава Тебе, Господи, взявший мою жизнь в залог вечного моего спасения! Час последний. Земля меня покроет. Но из мрака могилы кричу к Небу: дозволь, Господи, принять малую часть Крестных Твоих страданий! И вместо Святого Причастия дай приобщиться к Тебе через пролитую в этом лесу мою кровь.