Там, где растут подсолнухи
Шрифт:
— Единственное, о чем я жалею, так это о том, что обидел тебя, — сказал Джас.
— Ну да, ты никогда не принимал меня всерьез, — она уставилась в песок, слушая его, — так зачем начинать сейчас?
— Неправда, — возразил он, — я всегда принимал тебя только всерьез. Но я знаю, что когда-нибудь ты покинешь меня ради лучшего любовника.
— Да что с тобой такое? — вскрикнула Блайт, сердито глядя на него. — Или ты думаешь, что я слишком глупа, чтобы ценить мужчин твоего уровня?
— Нет.
— Наверное,
— Ты совсем не идиотка! — возразил он. — Ты умная, смелая и решительная. И потрясающе красивая. — Не обращая внимания на ее протестующий возглас, он продолжил: — И я не мог поверить, что такая девушка, как ты, способна хотя бы дважды взглянуть на такого человека, как я.
— Да, представь себе, способна! — с жаром произнесла она.
Он покачал головой и стиснул руки.
— И ты это сделала. Мне так жаль, Блайт. Я не думал, что все зайдет так далеко. Я не должен был позволять тебе любить меня.
— Нет, не должен был! — вскричала она. — Если ты не способен полюбить меня в ответ!
Он поднял глаза и встряхнул головой.
— Ты не понимаешь.
— Так объясни мне! Ты должен мне все объяснить!
Он выглядел растерянным, но затем кивнул и с сожалением произнес:
— Я не хотел… проявлять свои чувства к тебе. Это было бы нечестно. Я старался держаться подальше от тебя. Только… когда ты появилась в моей жизни, я почувствовал, что до этого жил в темноте и вдруг взошло солнце и наполнило мой мир живительным светом. Лишь один человек заставлял меня чувствовать нечто подобное.
— Твоя жена. — Она всегда где-то в глубине души знала, что он еще не оправился от потери. Как могла она мечтать о том, чтобы заменить в его сердце первую и единственную любовь?
— Нет. — Он перевел дыхание, помолчал и с трудом проговорил: — Моя дочь.
Глава одиннадцатая
Блайт охватило странное чувство, как будто она вдруг потеряла вес и парит в невесомости.
— Твоя дочь?
«Так у него есть ребенок?»
— Ее звали Донна, — сказал он грустно. Голос Джаса сорвался, но он продолжил: — Она была в машине вместе с Шелли… с моей женой, когда пьяный водитель выехал на встречную полосу и врезался в них.
Блайт слушала его, раскрыв глаза.
— Шелли умерла на месте, — он отвернулся от нее, его лицо застыло маской скорби: — Донна умерла через несколько дней у меня на руках. — Он глубоко вздохнул, взгляд его остановился где-то на горизонте. — Некоторые люди тогда говорили мне, что все случившееся к лучшему.
— Из-за того, что она сильно пострадала? — тихо воскликнула Блайт.
— Нет. — Он надолго
Лютый холод, сковавший за несколько последних дней сердце Блайт, понемногу начал таять. Она едва осмеливалась дышать.
Джас закрыл лицо руками. Его голос стал ровным и почти спокойным:
— Шелли поначалу не могла себя заставить даже смотреть на ребенка. Она не хотела кормить ее. Считала, что мы должны отдать ее в приют и попытаться родить нормального ребенка. Тем более что доктора не видели причин, препятствующих этому. Но я… просто не мог отдать нашу девочку.
— Шелли, наверное, потом передумала, — предположила Блайт, когда молчание затянулось.
— С нами многие разговаривали об этом, убеждали, что это большая обуза, но я настоял на своем. И мы забрали ребенка домой.
Блайт спросила:
— И твоя жена?..
— Сначала я думал, что она будет злиться, что наш ребенок не совсем здоров. Злиться на меня за то, что я не хочу забыть, что он у нас вообще был. — Джас оторвал взгляд от горизонта и взглянул на Блайт. — Я никогда не думал, что буду рассказывать тебе об этом.
«Он никогда не чувствовал, что я достаточно близкий ему человек», — подумала она уныло. Она была для него просто средством отвлечься, яркой игрушкой, кем-то, кто отвлекал бы его от проблем и позволял хоть на некоторое время забыть трагедию прошлого. Она не была тем человеком, кому он мог бы открыть свое сердце, с кем способен был разделить боль своих потерь.
— Продолжай, — попросила она мягко.
— Ты уверена, что хочешь это слушать?
— Продолжай.
— Наконец Шелли преодолела первоначальную неприязнь, — резко сказал он. — Шелли творила с Донной просто чудеса. Иногда она слишком многого требовала, но ей всегда удавалось получить от людей то, что ей было надо, — и Донна была очень терпелива. Когда ей исполнилось шесть лет, она уже могла сама одеваться и лишь на пару лет отставала от нормальных детей. Она была, — он остановился и прочистил горло, — она была счастливым ребенком с великолепной улыбкой и очень общительной. Мы оба любили нашу дочь.
«Должно быть, это их очень сближало», — подумала Блайт.
— Полагаю, для Шелли добиться успеха в воспитании… трудного ребенка было чем-то вроде компенсации.
— Компенсации чего?
— Компенсации того, что она разочаровалась в своем муже.
У Блайт перехватило дыхание.
— Разочаровалась? У нее был ты, и она разочаровалась?
Он слегка улыбнулся ей.
— Возможно, если бы ты прожила со мной несколько лет, то была бы сыта по горло мною и моими цифрами.
Блайт удивилась: