Там, где сердце

Уайлдер Джасинда

— Но это «что-то» не навсегда.

— Нет ничего вечного.

— Есть кое-что.

— Ты настроена вернуться в Швецию в свою докторантуру?

— Да.

— Ты ищешь то, что будет навсегда?

— Не совсем так, но…

— Тогда зачем спрашиваешь об этом?

Она пожимает плечами — милый невинный жест.

— Интересная точка зрения. Когда я выпью, то пускаюсь философствовать.

— Моя философия такова: когда появляется что-то хорошее, наслаждайся этим столько, сколько возможно.

— И что это должно означать для меня? — вопрос звучит страстно, бедрами она прижимается к моим.

О, мужик, да она играет. Черт возьми, да.

— Это означает, что ты действительно хорошая, и я хочу наслаждаться тобой столько, сколько ты сама захочешь,

чтобы это длилось.

— Хороший ответ, — губами она слегка касается моих, но сдерживается.

Я тянусь к ней с поцелуем, и она нетерпеливо отвечает на него. Понимая, что поцелуй — это только начало, я беру ее за руку и веду в свою каюту. На нас совсем немного одежды, так что скинуть с себя все это не занимает много времени. Затем она ложится на меня, и я сжимаю в горстях ее гладкие, по-славянски светлые локоны, показывая, как ей двигаться, чтобы мне понравилось. Она получает то, что хочет, и показывает мне, как доставить ей удовольствие. Ее движения быстрые и резкие. Она работает пальцами, помогая себе кончить быстрее. От ее оргазма у меня перехватывает дыхание, а от своего собственного сердце начинает тяжело колотиться, и я чувствую головокружение. Сердцебиение настолько сильное, что даже больно, и это действительно очень плохо.

Астрид безвольно лежит на мне, и в любой другой раз я был бы рад этому, но сейчас я не могу дышать. Не хочу ее волновать, поэтому стараюсь сделать так, чтобы она, как бы случайно, скатилась с меня. Потом прижимаю ее к своему боку — Астрид близко, ей уютно, но она больше не лежит на моей груди, не давит мне на легкие. Она лежит справа от меня, поэтому не может почувствовать, как безумно колотится мое сердце. Я обнимаю ее и сосредотачиваюсь на квадратичном дыхании.

Эту технику я изучил много лет назад, чтобы замедлять сердцебиение: сделать глубокий вдох, задержать дыхание на четыре секунды, сделать полный выдох, задержать дыхание на четыре секунды. И так, пока сердце не успокоится.

Спустя недолгое время я понимаю, что Астрид отключилась — виски в сочетании с оргазмом сделали свое дело. Вытащив из-под нее руку, я направляюсь к своей коллекции гребаных идиотских оранжевых пузырьков. Их в коллекции немало, и большинство из них нельзя сочетать с выпивкой, но шло бы оно на хер. Вот моя настоящая философия. Все по херу.

Я беру необходимую таблетку, наливаю еще выпить, проглатываю все вместе и возвращаюсь в постель к Астрид. Сейчас только поздний вечер, но день был долгий, поэтому я позволяю себе провалиться в сон. В какой-то момент Астрид будит меня, и мы заходим на второй раунд. Когда я снова просыпаюсь, уже рассвело, и ее нет. Но есть записка. «Лок, в одном ты неправ: единственная настоящая мера человека — это то, как он распоряжается своей жизнью».

Ох, Астрид, это немного грубо. Но, будь я проклят, если она не права. Проблема лишь в том, что для достижения чего-то в жизни нужно время.

А время — это та роскошь, которой я не обладаю.

***

Рио де Жанейро, Бразилия

Четыре недели спустя

Забавно, как все складывается. Между Лианной и Карлосом, как сказала бы Астрид, возникло что-то. И они оба на борту моего «Скитальца». Астрид ушла после первой же ночи, и с тех пор я ее не видел. Лианна теперь с Карлосом. И мне остается… Мэл.

Некоторое время мы тусили в Сент Томасе, но довольно быстро наигрались, поэтому решили направиться в Рио, чтобы посмотреть, не найдется ли хорошего места для стоянки на время карнавала. Я не особо завидую Карлосу и Лианне, но это не то, чего я ожидал. Я думал, что с Астрид все будет идти своим чередом — и у Карлоса с Лианной тоже — а потом все вернется на круги своя: я и Лианна, вместе путешествуем и трахаемся.

Это была хорошая схема.

Но, как я объяснял Астрид, у меня нет права ревновать с тех пор, как мы с Лианной

пришли к мнению, что у нас ничего не получится, и заключили взаимное соглашение. Я и не ревную, потому что между нами ничего серьезного не было, а с Карлосом теперь есть. На самом деле, между ними действительно все здорово. И меня это злит.

Лианна рассказывала мне, еще в Южной Африке, что она сбегает от своей прошлой жизни, от всех и от всего хорошего, превратившегося в плохое. Она не хотела ничего воспринимать всерьез. «Просто забери меня куда-нибудь», — сказала она. — «Мы хорошо проведем время, и я, в итоге, найду место, где останусь, или вернусь в Йоханнесбург».

Лианна — отличный бармен, поэтому везде найдет себе работу. А Карлос… я не знаю. Непонятно кто, но с деньгами и кучей свободного времени. Он крут, обаятелен, с чувством юмора. И, черт возьми, мужик, это была моя роль. Но я не злюсь на парня. Видимо, он неплохой игрок, раз высаживается на берег с такой дикой цыпочкой, как Лианна. Они даже поговаривают о том, чтобы остаться в Рио после карнавала, поскольку у Карлоса, естественно, есть на примете отличное местечко, которое можно снять — прямо возле пляжа, рядом со всеми барами, где Лианна сможет найти работу, потому что сам он может работать где угодно.

Я могу только наблюдать, как они строят планы, и видеть, как укрепляется то хорошее, что между ними возникло. А между мной и Мэл — совершенно ничего. Мы, конечно, отрывались вместе, но она здесь для временного удовольствия. Как только золотой блеск свежего секса померкнет, она отправится своей дорогой.

А я буду один.

И это круто.

Совершенно круто.

Ну, а в данный момент у нас пешая прогулка по тропическому лесу за пределами Рио. Не туризм в прямом смысле слова, а просто прогулка. Карлос знает эти места достаточно хорошо, чтобы не заблудиться, поэтому идет впереди, а за ним по пятам следует Ли. Мы с Мэл идем в нескольких шагах от них.

Для меня это слишком скучно.

В моем состоянии пешие прогулки даются тяжело. Я могу их совершать, но мне нужно быть осторожнее. Если уж мне суждено отправиться на тот свет, то я не хочу умереть потным и задыхающимся на склоне холма. Если смерть неизбежна, то пусть это будет как-нибудь круто и дерзко: на покоренной вершине или ныряя со скал, или в постели с горячей цыпочкой. Риск должен быть стоящим — вот в чем секрет жизни, которой я живу. Рискуй по-крупному, либо не рискуй вовсе. Пеший туризм? Пффф. Тогда уж лучше сидеть на пляже, пить виски и наблюдать за виляющими бедрами красотками Копакабаны.

Или…

— Эй, Калос, — я бегу, чтобы догнать его. — Ты говорил, что летал здесь на дельтаплане, так?

Он останавливается и вытирает пот со лба.

— Да. Правда это было давно, но… да, летал.

— Звучит весело. Не хочешь попробовать еще разок?

Он довольно долго колеблется, и я начинаю задумываться о правдивости его рассказа.

— Конечно. Почему нет?

Лианна выстреливает в меня взглядом.

— Дельтаплан? Разве это не опасно?

— Конечно. Самую малость. Но зато весело, — я подмигиваю ей. Почему ее это волнует? За все месяцы, что мы плавали вместе, она насмотрелась на много чего безумного, во что я ввязывался, поэтому знает мою тягу ко всему, что дает выброс адреналина. Она видела, как я прыгал с утесов, плавал с акулами, наблюдала за моим занятием виндсерфингом в какую-то совершенно безумную погоду. Если это безумно и опасно, я сделаю. И каждый раз она ненавидела это. Лианна не понимает моей зависимости от острых ощущений, а я никогда не пытался объяснить ей. Она сразу попыталась бы опекать меня, волноваться, просить остепениться и напоминать, чтобы я не пил так много и вовремя принимал таблетки. В ней заложен ген беспокойства, а мне не нужна эта фигня. Нас не связывают никакие обязательства. Мы просто друзья — иногда с привилегиями — и ничего больше. Поэтому я буду держать ее в неведении как можно дольше. Однако, ей что-то известно, и я не запрещаю ей строить догадки. Просто мне не нужна жалость, не нужно сочувствие и не нужны лишние волнения.