Там, где тепло
Шрифт:
– А что такое?
– У тебя в левом глазу сосуды полопались. Весь красный.
– Ну-ка…
Я взял со стола зеркальце и уставился на собственное отражение. С глазом и в самом деле творилось что-то неладное. Из-за полопавшихся сосудов он был уже даже не красным, а каким-то фиолетово-черным. Но, как ни странно, не болел. Что за дела?
Тут в дверь постучали, и встрепенувшаяся Марина пошла открывать.
– Напалм, наверное, вернулся, – предположила она, отодвигая засов.
А у меня будто язык к нёбу присох и ноги к полу приросли.
Мать!
Самое противное в даре ясновидения – это когда ты все знаешь наперед, но изменить ничего не в состоянии. И переживаешь неприятности дважды: сначала в собственном воображении, а потом и наяву. Изощренней пытки в некоторых случаях и не придумаешь.
Вот и сейчас я прекрасно осознавал, что именно произойдет, стоит открыть дверь, но предотвратить грядущие события оказался неспособен. На несколько ударов зашедшегося в бешеном стуке сердца меня буквально разбил паралич, а потом взвизгнувшая Марина отлетела от двери, и ситуация окончательно вышла из-под контроля.
Вот ведь!
Марина еще только повалилась на кожаный диван, а ко мне уже метнулся втолкнувший ее в комнату крепкий парень в кожанке. Удар кулака со сбитыми костяшками и синей татуировкой я почувствовал за миг до того, как тот саданул в подбородок, но это никакой роли уже не играло: профессионально поставленный прямой в челюсть мог свалить с ног человека и покрепче.
Да и не было никакого смысла пытаться увернуться: второй головорез размахивал охотничьим ножом в опасной близости от лица прижатой к дивану Марины, а третий и вовсе оказался вооружен пистолетом с явно кустарного изготовления глушителем.
– Руки! Руки за голову!
Пинок по ребрам болью отозвался во всем теле, и я поспешил выполнить это распоряжение, едва не разрезав щеку об осколок расколовшегося при падении на кафель зеркальца.
– Где они?! – хрипло рыкнул вцепившийся девушке в волосы громила с ножом. – Где?!
– Кто?! – взвизгнула ошалевшая от страха Марина. – Что вам нужно?!
– Где они, шалава?! – заорал бандит и плашмя прижал охотничий клинок к девичьему лицу. Пока еще плашмя. – Говори, быстро! Витя, иди сюда!
Парень с пистолетом, заперев дверь, шагнул к дивану, и тут до меня окончательно дошел смысл навеянных предвидением образов.
Боль, кровь, два изрезанных тела.
Не хочу!
И, ухватив примотанный к предплечью пузырек с Л-13, я изо всех сил стиснул его в кулаке. Только уловил отголосок – ах-ха! – обжигающим холодом промчавшейся по венам волны наркотика и потерял сознание.
А очнулся от звука бегущей воды. Открыл глаза и без какого-либо удивления отметил, что струи лившегося на меня душа убегают в сливное отверстие, изрядно покраснев. Почувствовал растекающийся по телу холод и с недоумением уставился на зажатый в левой руке осколок зеркала. Осколок острый и невесть с чего показавшийся
Отложил его на полку, выключил воду и вздрогнул из-за хлопнувшей двери.
– Женя! – заголосила влетевшая в душевую Марина. – Ты в порядке?
Я бездумно посмотрел на нее, скользнув взглядом от растрепанной копны волос черных до аккуратной полоски волос рыжих, и молча кивнул. Стучавшая зубами то ли от страха, то ли от шока девушка вздрогнула и, сорвав с вешалки полотенце, поспешила прикрыть наготу.
Нашла время.
– Женя…
Мысли у меня в голове текли как-то слишком уж неторопливо, на глаза вновь попался не до конца отмытый от крови осколок, и стало совсем уж не по себе.
– Как там? – хрипло выдавил я из себя.
– Сам посмотри, – попятилась Марина.
Я вышел из душевой кабинки, выглянул в комнату отдыха и тихонько выпустил из легких воздух. Потом прикрыл дверь и уткнулся лбом в холодную стену.
– Возьми, – протянула мне полотенце девушка, успевшая закутаться в простыню.
– Спасибо.
Несколько даже удивившись необходимости соблюдать сейчас приличия, я машинально обмотал его вокруг бедер и осторожно шагнул за дверь. Осторожно – из опасения ступить в залившую кафельный пол кровь, оказавшуюся слишком вязкой, чтобы полностью стечь в сливные отверстия в полу.
– Посмотри, там ведра были, – попросил я девушку каким-то не своим голосом, во все глаза уставившись на лежавшие в комнате мертвые тела.
Боксер завалился навзничь, меж глаз у него зияла слегка опаленная дыра с только-только начавшей подсыхать кровью. У обхватившего ножку стола бандита из шеи торчал по самую рукоять загнанный в гортань нож Напалма. Что стряслось с третьим головорезом, так сразу было и не разобрать. Слишком много порезов, слишком много крови.
Я вспомнил об осколке зеркала и невольно поежился.
– Ты… – Наполнившая ведро Марина остановилась позади. – Ты их…
– Не надо.
Знать подробности не хотелось совершенно. Да, именно на такой исход я, сдавливая контейнер с наркотиком, и надеялся, но переживать все заново не собирался. И без того еще придется…
– Хорошо.
– Давай ведро. – Я выплеснул воду на пол, смывая не успевшую свернуться кровь в сливные отверстия, и попросил: – Наполни еще. Только холодной.
Потом оглядел запятнанный алыми потеками кафель стен и едва сдержал рвотный позыв. Как на бойне, блин…
– Что делать будем? – выглянула ко мне Марина со вновь наполненным ведром.
– Ты в порядке? – только сейчас мне пришло в голову поинтересоваться об этом.
– Да. Наверно…
– Тогда есть два варианта: либо честно сообщаем обо всем властям и зависаем тут на неопределенный срок, – вешать на себя тройное убийство не хотелось просто жутко, но куда деваться? – либо избавляемся от тел и делаем вид, будто ничего не произошло.
– Сообщать нельзя, – сразу же заявила стучавшая зубами девушка, которую вновь начала колотить мелкая дрожь. – Нельзя…