Там где твоё место
Шрифт:
— Товарищ капитан… — начал, было, первым докладывать старший первой группы, но раздавшийся из-за угла дома звук выстрела заставил его вздрогнуть и пригнуться, перехватывая автомат. Это только дураки пулям не кланяются. Убедившись, что это кто-то из наших выстрелил в сторону соседнего дома, обозначая присутствие, старшина начал заново.
— Товарищ капитан, задание по захвату объекта «казарма» выполнено, потерь нет, трофеи подсчитываем. Охранение выставил.
Поблагодарив кивком, стал дожидаться доклада от остальных, направив Гольдштейна вести переговоры о сдаче засевших в соседнем доме. А что бы у них не осталось сомнений в безнадежности этого предприятия, дал команду стрельнуть по дому из крупняка. Этот-то был сложен из нормальных бревен и давал иллюзию защищенности. К сожалению, под короткую очередь попал и офицер и его денщик, для пули в 12,7 мм двадцатисантиметровые бревна преградой не стали. Остались
Бой был скоротечным, в виду внезапности и подавляющей огневой мощи с нашей стороны, но троих раненых мы получили. В одном из домов на крыше был установлен пулемет, на наше счастье направленный на тропинку, уходящую в сторону леса. Пока расчет переносил оружие на внутреннюю сторону, их заметили и вовремя бросили гранату.
Трофеями нам досталось два грузовика, один из которых оказался нашей полуторкой. Она стояла через три дома за сеновалом, поэтому мы ее сразу не заметили. Оба грузовика целые и на ходу, заправлены под пробку. Еще один мотоцикл с пулеметом стоял на самом краю деревни, с какой целью непонятно, а спросить не у кого. Захвачено три автомата, два пулемета и двадцать один карабин, два пистолета и сорок семь гранат, а так же боеприпасы и продукты. Взято пять целых комплектов немецкого обмундирования, сушившихся после стирки. Из сарая освободили местных жителей: женщин стариков и детей. Мужики были представлены тремя пятнадцатилетними подростками и пятью стариками, самому младшему из которых шел шестой десяток. Жители томились неизвестностью уже третьи сутки. Немцы, войдя в деревню, согнали всех в сарай, отделив десяток молодок, которым нужно было ухаживать за скотиной и приносить в сарай воду и продукты. На ночь их запирали с остальными. С какой целью это делалось не понятно. Селян не били, девок не насиловали, скотину бездумно не забивали, правда, собак перестреляли в первый же день.
После охов и ахов жители разошлись по домам собирать вещи. Оставаться в деревне после разгрома гарнизона опасно, немцы этого не простят. Они уже объявили, что за каждого убитого солдата будут расстреливать по пятнадцать человек, невзирая на пол и возраст. Старики подошли ко мне и попросили оставить им десяток карабинов. Охотничье оружие у них найдется, но с ним не повоюешь, а настроены, защищать селян они были решительно. Тем более уходили они в леса, пока еще не партизанить, но как дальше жизнь повернется неизвестно. Парнишки пускали слюни на трофейный пулемет и тоскливо смотрели на автоматы. Объяснил, что оружие не игрушки, требует знаний и ухода, а в неумелых руках принесет больше вреда, чем пользы. Тут засуетились дедки, поняв, что пулемет можно у нас «отжать» они вытолкнули вперед одного, который представился как пулеметчик его величества какого-то там полка.
— Ты командир не сомневайся, только покажи, как устроено, а стрелять так я еще и молодых поучу. У меня Георгий за ту войну имеется.
Оружия у нас достаточно, отчего людям не помочь. Карабины я оставил все, щедро поделился патронами и гранатами, дал команду показать сборку разборку пулемета. Но выдвинул условие, что если придет от меня человек и скажет условленную фразу, они ему окажут посильную помощь. Закончив с делами, я развернул трофейную карту. Офицер успел сжечь в доме какие-то бумаги, посчитав их важнее карты, про которую забыл. Что важного могло быть у пехотного лейтенанта? Да не очень-то и интересно. А вот обозначение расположения воинских частей в прифронтовой полосе для нас важно. Можно сказать ради этой карты мы деревню и атаковали. Быстро разобравшись в обозначениях, я довольно потер руки, наметив два перспективных лесных массива немного восточнее.
— Отлично, в доме заберите форму офицера, пригодится. Всем полчаса на сборы. Подберите водителей для машин и мотоцикла, неисправный сожгите. Старшина, грузовики с тентом или без?
— «Опель» с тентом, полуторка нет.
— Ясно, сколько у нас запаса горючего?
— Залиты под пробку, и шесть канистр.
— Нормально. Значит, делаем так! Всех водителей одеть в немецкую форму. Впереди едут оба мотоцикла, затем Скаут, а следом автомашины, по порядку построения. В полуторку ни кого не сажать, а сбросить в нее все не нужное. А то слишком много у нас имущества образовалось, мешается под ногами. Немецкие машины подготовить к встречному бою, установив на кабины МГ. Выдвигаемся, как запланировано. Костин, командуй погрузкой.
В это время ко мне подходит девушка из числа освобожденных, в простом ситцевом платьишке.
— Товарищ капитан, разрешите обратиться?
— Да, конечно обращайтесь.
— Красноармеец Ершова — представляется, она.
Глянув пристальней я не вижу в ней ни армейской выправки, ни того
— Вы к фронту пробиваетесь, — говорит она утвердительно, но с вопросительной интонацией, — возможно у меня есть для Вас информация.
В это время ко мне подходит лейтенант пограничник, командир третьей группы. В отличии от меня полностью в советской форме и даже фуражка наличествует. Кстати ни один из пограничников не пожелал сменить фуражки на более удобные, на мой взгляд, пилотки. Я так вообще носил кепи, подобранное среди имущества штурмовиков.
— Здравствуйте Лиза, — обращается он к девушке, — не узнаете?
Пока она морщит носик, пытаясь вспомнить, где могла его видеть, лейтенант докладывает:
— Товарищ капитан, это девушка из той группы, которую мы ищем. Выполняла задачи по разведке населенных пунктов.
— Вот как. Это намного все упрощает. — Скрывать свое задание от возможного источника считаю не нужным, и представляюсь. — Капитан Песиков, представитель командования Западного направления, с заданием к заместителю командующего фронта генералу Болдину. Как себя Иван Васильевич чувствует?
Я специально назвал Болдина по его прошлой должности. О решении военного трибунала в отношении бывшего командования Западного фронта по радио объявили еще в конце июня, возложив на них всю ответственность за поражение в Белоруссии. Не думаю, что такие усилия по поиску заместителя Павлова были затрачены, что бы и его привлечь к ответственности. Скорее всего, наоборот нужен известный командир, который героически с боями прошел от самой границы. Помню, как прорыв дивизии Зыгина широко освещался. Но, что там, в головах у окруженцев, может специально в лесах сидят, боятся к своим выходить. Хотя это я, наверное, уже сам себя накручиваю, перед предстоящим разговором. Отвлекшись, я пропустил ответ девушки и поэтому перевел разговор на другое.
— Что же Вас, товарищ красноармеец Ершова, на задание одну послали?
— Нет, меня лейтенант Дубенец, всегда сопровождал. Но он в лесу оставался, когда я в деревню или село шла. У него задача, ждать сутки и если не вернусь к сроку, возвращаться в расположение.
Пока есть время до выдвижения, предлагаю рассказать девушке о себе и как она попала в армию.
— Родом из Красного Села, под Ленинградом, — начинает она, — окончила семилетку. Занималась в Ленинградском автодорожном техникуме. В сороковом году получила диплом с отличием. По комсомольской путевке поехала в Белосток. Работала в автоколонне техником по эксплуатации.
Рассказывая, девушка то и дело тяжело вздыхала. Она не плакала, но в глазах стояли слезы.
Война застала Лизу в больнице. После тяжелого заболевания она находилась в палате для выздоравливающих. Как только стала себя чувствовать лучше, выписалась и пошла в военкомат. Просила послать в армию по специальности. Военком вначале отказывал. Но, в конце концов, отступил перед ее настойчивостью и выдал направление в госпиталь. Здесь же, в военкомате, Лиза получила обмундирование и сумку с красным крестом. Но до госпиталя дойти не успела, его разбомбили. Пришлось присоединиться к отступающей части. Идти было тяжело. Сказывалась не до конца вылеченная болезнь, одолевала слабость. Когда их догнала автоколонна, обессиленная Ершова попросила взять ее с собой. Ей разрешили сесть в одну из машин к тяжелораненым. Девушка помогала им, поила, кормила, делала перевязки. На следующий день колонна нарвалась на гитлеровцев. Начался бой, из которого она мало что запомнила и поняла. Девушка стала подносить бойцам патроны, оказывала помощь раненым. Во время перевязки снарядом сшибло дерево, возле которого был устроен временный медпункт. Когда очнулась, вокруг стояла мертвая тишина. С трудом выбралась из под веток и огляделась. Всюду валялись трупы наших солдат. Нашла свою сумку и пошла, куда глаза глядят. Потом встретила лейтенанта Дубенца. Ему было двадцать пять лет. Родом он из донской казачьей станицы. В составе 6-го механизированного корпуса командовал танком. В бою его машину подбили, а он лишь чудом спасся из охваченного пламенем танка. Смазав ему ожоги и поделившись продуктами, дальше пошли вместе. В результате скитания по лесам присоединились к группе генерала Болдина. Через некоторое время Лиза предложила ходить в разведку. Девушка, переодевшись, спокойно, не вызывая ни каких подозрений, заходила в населенные пункты, узнавала обстановку, покупала или меняла продукты. Дубенец с кем-нибудь из бойцов страховал. Несколько дней назад отряд остановился в большом лесу, перед этим разгромив остановившуюся на ночь немецкую часть. Взяли много трофеев палатки, оружие, боеприпасы, технику и даже две радиостанции. Лиза пошла в разведку, выбрав самое дальнее поселение, но сразу после ее прихода в деревню вошли немцы и согнали всех жителей в сарай. Где она и просидела почти двое суток.