Там где твоё место

Молоков Влад

Усталость сказывается, все-таки бессонная ночь, нервное ожидание, изматывающий марш-бросок. Спать лег прямо на траве под березками и проснулся уже вечером. Перекусил и пошел проверять готовность к приему самолета. От разведения костров опять отказался, фонари мы так и не использовали, запас батареек есть, так для чего мучиться. Управившись с делами, присел рядом с радистом, ждать сигнал. Часы казалось, остановились. Уже в сгустившейся темноте не выдержал, что-то тяжело и неспокойно было на душе. Время еще много, пока самолет прилетит, пока разгрузят, пока раненых разместят. Последнее, наверное, самым тяжелым будет. Значит, пробегусь и дальний пост на дороге проверю. И дело сделаю, и время быстрее пройдет.

глава 2

Глава 2

Взял пару бойцов и не торопясь, а то в темноте можно и ногу подвернуть, пошли по дороге. На пять километров до поста потратили меньше часа. Можно было в паре мест пойти напрямик, изрядно срезав путь, но не хотелось на себя паутину и мусор по темноте собирать. Как раз и самолет прилетел, слышно было, как на посадку заходит. От бойцов узнал, что дальше по дороге, перед тем как окончательно стемнело, раздавался звук моторов, но потом все стихло. Они осторожно прошли вперед, но никого не заметили и тревогу поднимать не стали. Новость так себе, кажется, что ни чего страшного, но вдруг впереди немцы. То, что вокруг аэродромы и по ночам проводятся полеты, противник естественно знает, но вдруг кто-то бдительность проявится и среагирует на одинокий самолет, тем более, что звук моторов сильно

различается. Что бы не рисковать послал бойца предупредить наших, поторопиться с погрузкой-выгрузкой, и на всякий случай усилить пост. В вдогонку крикнул, что бы пару мин прихватил и гранат. А что, быстренько дорогу заминирую, а по обочинам растяжки поставлю. Ребята уходить будут, сами и снимут. Ни чего сложного нет, мина нажимного действия, рассчитанная на срабатывание при наезде техники. Разминируется просто, взрыватель выкрутил и все. Растяжки тоже не верх инженерной мысли. Я еще раньше обратил внимание, что здесь народ сильно не заморачивается изготовлением специальных корпусов для мин. Противопехотная — деревянный ящичек под стандартную двухсотграммовую шашку, противотанковая — та же деревянная упаковка, но уже под трехкилограммовый или больший заряд. Даже вместо бомб малого калибра используют обыкновенные снаряды, к которым приваривается оперение, такая вот унификация.

Через час боец вернулся в компании еще одного пограничника, который и принес два деревянных ящика-мины. Сообщил, что когда выдвинулись в нашу сторону, выгрузка уже заканчивалась, но с погрузкой наверняка будут проблемы. Военврач хочет отправить максимально возможное количество раненых, но как грузить тяжелых пока не решили. С помощью пограничника, который, с его слов разбирался в саперном деле, установил в колею дороги обе мины. Сомнения ставить растяжки или не тратить время зря, разрешились, когда впереди послышался звук работающих моторов. Видно кто-то решил проверить, что за самолет сел ночью в поле. Быстро закончил с растяжками, просто, что бы противник остерегался в лес отступать. Сами же решили оборудовать позицию в поле на гребне невысокого холма, поросшего кустарником. Удачно получилось, что на противоположном склоне имелась промоина, уходящая в небольшой овраг. Так что пути отхода нам обеспечены. Пятеро пограничников, в том числе двое расчет ручного пулемета, и я. Знакомиться времени нет, поэтому присваиваю им позывные. Пулеметчики — Первый и Второй, по номерам расчета. Остальные — Третий, Четвертый и Пятый. Себе беру позывной Семерка. Не очень оригинально, но сойдет. От верхушки холма, сдвигаемся ниже по склону. Самая высокая точка на местности всегда привлекает внимание и берется на прицел в первую очередь. Ночь свои позиции еще не сдала, до рассвета пара часов, но уже развиднелось. По хорошему я должен бежать к самолету, ведь именно за мной он и прилетел, но почему-то именно сейчас мне это кажется неправильным. Я видел, сколько раненых привезли и понимаю, что вернувшись, заберу чье-то место. Мне ни кто не возразит и слова не скажет, но сам я буду чувствовать себя отвратительно. Поэтому и тяну время, не понятно на что надеясь.

Вот и колона показалась. Пять тентованных грузовых машин, предпоследней идет машина пеленгатор. Вот и причина их появления, вычислили источник радиообмена. Значит точно по наши души.

После того как головная машина, совсем не зрелищно, подорвалась на мине, а разбегающаяся пехота, зацепила наши растяжки, немцы обстреляли опушку леса, а потом быстро развернули минометную батарею, и неожиданно для нас, начали забрасывать минами вершину холма. Как они умудрились нас вычислить, ума не приложу, возможно, опытный командир прикинул, где бы он сам расположил пулеметную точку и в целях профилактики нанес превентивный удар, а может мы сами себя как-то демаскировали, чего уж теперь думать. Повезло, что расположились на скате. При подлете мины издавали противный свист, затем звонко взрывались, разбрасывая осколки. Только в кино разрыв сопровождается огненной шапкой, на деле — хлопок, облачко пыли и свист осколков. Нужно бежать, без надежного укрытия нас перебьют за пару минут, как только будет накрытие. К счастью 50-мм мины ложились в стороне — шла пристрелка. Успел дать команду:

— Не стрелять. Отходим. — Еще был шанс уйти не замеченными. Немцы сразу вперед не пойдут, и время на спокойный вылет есть. Вести бой с заранее известным результатом, причем заметно не в нашу пользу я посчитал неправильным. У нас даже окопов нет.

И первым шустро, на четвереньках, по промоине бросился к овражку. Стометровку преодолели, перекрыв все нормативы, не смотря на неудобный способ передвижения. Вроде бы и калибр не серьезный и разлет осколков не большой, да и снялись мы быстро, а из пяти человек трое ранены. Пусть раны пустяшные, но очень неприятно. Мне крохотный осколочек, даже скорее окалина, впился в левую скулу, Второму прочертил неглубокую царапину на спине, закончив полет в вещмешке, а вот Третьему воткнулся в бедро. У него самая неприятная рана, вроде бы ничего серьезного, но при ходьбе будет его беспокоить и чем дальше, тем сильнее. А ходить, судя по всему, нам скоро придется немало. К самолету мы, точнее я, не успеваем. Прямо нам не пройти, да и немцы нами заинтересовались, значит на «хвост» сядут. К оставленной нами позиции направилось отделение солдат.

— Первому огонь по готовности, — даю команду пулеметчику.

Дальше прятаться, особого смысла нет. Замысел атаки противника во фланг или даже тыл, развернувшейся в боевой порядок цепи, провалился, не учел я наличие у них минометов. А обнаружив место засады, командир, скорее всего, направит людей на наше преследование. Много не пошлет, но нам и взвода хватит. А установить, сколько нас и куда отошли особого ума не надо — наследили мы хорошо. А раз все равно рассекретились, то нужно уходить громко, дав еще немного времени на взлет самолета. Ох, и достанется мне, когда к своим выйду. Вариант, что я в немецком тылу задержусь, командованием даже не рассматривался.

Очередь из «Дегтяря» обрывает мои размышления. Из десяти человек, трое оседают на месте, один согнувшись пополам, громко кричит, остальные довольно шустро и грамотно рассредоточиваются. Второй переносит огонь на немецкие машины, особого вреда он им не нанесет, так как нам видны только борта и верх кабин, но и беспокоящий огонь тоже хорошо, нужно немцев задержать и отвлечь на себя. А теперь пора бежать, такую наглость нам точно не простят, да и устав им этого не позволит. Положено после обстрела колоны принять меры к уничтожению противника, значит примут. Успели отбежать до поворота, как сзади густо посыпались мины, опытный заряжающий больше тридцати штук в минуту может отстрелить.

Бежали мы пока окончательно не рассвело. Возвращаться к аэродрому, ни какого смысла не было, то, что самолет благополучно улетел, мы видели. Значит наши «партизаны» его тоже покинули, место их будущего лагеря мне примерно известно, но преследующий нас противник старательно выдавливал в другую сторону. Подозреваю, что там нас должен ждать теплый прием. Поэтому, последний час мы максимально ускорившись, смогли оторваться от преследователей и, сделав петлю, попытались уйти в леса за небольшой речкой ни как на карте не названой. Для реализации плана нам не хватило самой малости и чуть-чуть везения. Нога у Третьего отказалась слушаться, он терпел сколько мог, а когда стал отставать, мы по очереди помогали ему, практически неся на сцепленных руках. Скорость передвижения снизилась, и вставшее солнце застало нас примерно в километре от заветной цели. Время на форсирование реки могло хватить, но с нашей стороны, вдоль русла, шла дорога, которая по всем приметам пользовалась особой популярностью у немецких частей, двигающихся на восток. Пришлось срочно искать укрытие на день и надеяться, что преследователей мы со следа сбили. К сожалению рощицы вокруг доверия не внушали, какие-то они куцые, подлеска почти нет. Впереди, было большое поле, засаженное помидорами,

которое имело уклон в сторону реки. Метрах в ста от дороги, на нем росло несколько непонятных кривых деревьев, в окружении густого кустарника. Предположив, что там нас станут искать в последнюю очередь, прикрываясь остатками тумана, мы за пятнадцать минут добрались, до этого «оазиса». К моему огромному облегчению место оказалась пригодным для дневки. Пять человек свободно размещались, не стесняя друг друга. Кусты давали надежное укрытии от посторонних глаз. Кроме того имелась достаточно глубокая яма, напоминавшая колодец. Полутораметровый неровный круг провала был заполнен какой-то черной водой. Нет, сама вода была нормальной, о чем говорили следы мелкого зверья, приходившего на водопой. А такой цвет ей придавала глубина. Подобранная двухметровая палка полностью скрылась под водой, так и не достав дна. Наскоро и скромно перекусив, обработали раны, больше всего внимания, уделив ноге Третьего. Как и предполагалось, ни чего страшного, но нужен покой, ему бы пару дней отлежаться и само зарастет. К этому времени по дорогам во всех направлениях уже двигались машины, место оказалось оживленным. Распределив дежурства, устроился вздремнуть, мельком пожалев, что оставил трофейный немецкий плащ, очень уж он мне нравился, а теперь его придется списать в безвозвратные потери. Хорошо хоть все остальное имущество со мной, да много ли войдет в подобие РД, объем которого всего двенадцать литров.

В полдень к реке подошла какая-то моторизованная немецкая часть. Ветра почти не было, а солнце палило немилосердно. Температура была явно за тридцать. Нам в тени кустарника, да рядом с водой было еще терпимо, а немцы на солнцепеке видно подустали и решили устроить привал, совместив его с помывкой. Насколько мне известно, в Вермахте двухразовое питание: утром и вечером. Обед для полевых частей не предусмотрен. Но солдаты условностями себя не обременяли и в целях обеспечения себе дополнительного питания, обирали местное население на всем пути своего следования. В бинокль было видно целые связки еще живых кур, свешивающихся через борта машин, расположившихся вдоль реки. Солдаты, не теряя времени с громкими криками, снимали форму и бросились в воду. Показалось, что река выйдет из берегов. Народу на первый взгляд было больше чем два батальона. До ближайших фрицев оставалось метров триста. Я видел как Второй, глядя на эту толпу, похлопал свой пулемет по диску, как бы успокаивая. Понять его можно дистанция для ручного пулемета идеальная. Но и немцы голову не теряли, в воду бросились не все. Несколько машин, имеющих пулеметное вооружение, разъехались, образовав периметр охраны. К нашему укрытию тоже направился небольшой броневик, что-то мне смутно напоминавший. Остановился он метрах в сорока от нас, на крохотном пригорке, как рассмотрели-то его только. Что называется, заняли господствующую высоту. Единственная неприятность, что с этой стороны кусты не были такими густыми. Нет, нас видно не было, но и перемещаться теперь следовало очень осторожно, а это напрягало. Еще больше напрягал крупнокалиберный пулемет над кабиной, и второй с толстым стволом водяного охлаждения направленный в нашу сторону. Что же мне это напоминает? Силуэт машины смазан навешанными на бортах сумками, ранцами, канистрами, свернутой маскировочной сетью и прочим военным имуществом. Взгляд зацепился за замазанную звезду в круге. Точно! Американский разведывательный бронеавтомобиль М3 «Скаут», а пулеметы это 12,7-мм и 7,62-мм Браунинги. Как он к немцам, то попал? Нам он поставлялся по ленд-лизу, время которого еще не пришло. Наверное, трофей, союзники так драпали от немцев во время «Странной войны», что много чего побросали, прямо как мы сейчас. Ребята посмотрели на меня ожидающе. Вроде бы захват броневика сам собой напрашивается. Я отрицательно покачал головой. Да ну его на фиг. Машина очень приметная, далеко мы на такой не уедем, а точнее до первого поста или патруля. Хотя мысль раздобыть колеса правильная, но я бы предпочел пару мотоциклов. Успел обратить внимание, что мотоциклисты как раз парами и носятся по дорогам, бляхи, висящие на груди, тоже рассмотрел. Наверняка это полевая жандармерия, то есть военная полиция, по наши души. На всякий случай решил подстраховаться и приготовил револьвер, надев на него глушитель «брамит». Конечно, он снижает характеристики оружия, но зато обеспечивает скрытность.

«Скаут» как специально остановился на дальности уверенного поражения, еще бы метров десять проехал, и я мог бы гарантировать только одно попадание из трех. А три выстрела для подготовленного бойца это целая вечность, запросто в укрытие уйдет. Немцы на берегу устроили постирушки, на такой жаре форма высохнет быстро. Что-то они не торопятся дальше, а вдалеке уже показался пыльный столб очередной колоны. В это время квадратная дверка кабины Скаута открылась, и на землю спрыгнул водитель, вытирая вспотевшее лицо. Из его диалога с оставшимся в машине пулеметчиком я ни чего не понял, но по интонации последнего было ясно, что он «подкалывает» водителя. Тот в ответ, показал неприличный жест и, достав из-под сидения бумагу, под смех товарища бодро потрусил к нашим кустам. Вот зараза, да он к нам гадить пошел. Жестами объяснил бойцам — рассредоточиться. Второй с пулеметом, сдвинувшись к краю кустов, берет на прицел колону, Четвертый вяжет «засранца», я снимаю пулеметчика, а Пятый бежит к броневику и проводит контроль. Третьему махнул рукой, что бы он отполз назад и контролировал другую дорогу в нашем тылу. Была слабая надежда, что немец в кусты не полезет, но он, под едкие комментарии товарища, как лось вломился в заросли. Мне ни чего не оставалось, как распрямиться и, приняв положение для стрельбы с обеих рук, дважды выстрелить в возвышающуюся над бортом фигуру. Почти классическая грудная мишень, на стандартной дистанции и судя по тому, как пулеметчика опрокинуло на спину, я не промахнулся. Пятый стрелой сорвался вперед к машине. Обернувшись на шум, с удивлением увидел, что водитель, который бежал к нам, чуть ли не со спущенными штанами, легко справился с Четвертым и отправил его в полет, умудрившись так скорректировать бросок, что я еле уклонился от падающего тела. Но сапог Четвертого все-таки зацепился за глушитель и выбил из моей руки револьвер, который машинально стал поднимать в сторону нового противника. Нас разделяло всего три шага, я смотрел прямо в лицо молодого белобрысого парня и видел в его глазах не испуг или растерянность, а разгорающийся азарт и даже, кажется легкое пренебрежение. Двигаться мы начали одновременно. Сорвав с плеча автомат, успев перехватить его двумя руками. Передернуть затвор времени не оставалось, так как у противника в руке появился боевой нож. Именно боевой, а не штык от карабина, это я точно успел рассмотреть. Да кто же это такие шустрые? Колющий удар отбил ствольной коробкой автомата, и возвратным движением, с подшагом попытался нанести удар прикладом. Благо он был отомкнут. Но парень шустро отступил на шаг назад, разрывая дистанцию. Понимая, что провалившись вперед, я подставлюсь под ножевой удар, отпустил цевье и, удерживая автомат одной рукой, буквально бросил его в лицо противнику. Естественно, что удар должным образом не получился, а оружие вывернулось из моей руки и отлетело в сторону. Но свою задачу автомат выполнил, врезавшись в переносицу, и на мгновение, дезориентировав противника. Я же продолжая движение, перенес вес на правую ногу и, скрутив корпус, резко распрямил левую, полностью вложившись в этот удар. Получилось даже лучше, чем рассчитывал. Надеялся ударом в грудь откинуть немца назад и, получив передышку вооружиться, но немец оказался неплохим бойцом. Еще не отойдя от боли, он наклонился вперед, собираясь сделать рывок в мою сторону, что бы отмахнуться ножом, что называется «в слепую», надеясь случайно зацепить или, в крайнем случае, отогнать, давая себе время очухаться. Ну и нарвался на прямой удар ногой в лицо. Поэтому мотая головой он сейчас пытался подняться из кустов, не замечая, что Третий уже опускает ему на лоб приклад своего автомата. От соприкосновения окованной металлом пятки приклада с головой, раздался неприятный звук расколовшегося арбуза. Кажется «языка» у нас не будет. Четвертый сидел на земле и, подобрав мой револьвер, контролировал немца, при этом вид у него был ошарашенным.