Там, где ты
Шрифт:
— Я издалека, — уклончиво проговорила я, — С Южных земель, вы зовете их тиверскими. Война уничтожила мое селение, немногие уцелевшие разбрелись по свету в надежде найти новый дом. По большей части раненные воины, старики, женщины и дети…. Многих мы потеряли в пути. И вот, малая толика оставшихся в живых, почти добралась до полянских земель, но на нас напали лихие люди. Если бы не Стаслав, то и я бы не уцелела. Он не только спас мою жизнь, но и защитил мою честь.
Слезы покатились по лицу, закапали на стол. Это не было поддержанием легенды, сочинять которую было почти гадко – мне не хотелось обманывать этих милых, доверчивых женщин.
Потом и они принялись говорить. Каждая потеряла кого-то. В войнах – с другими племенами, междоусобицах, которые нынешнему Киевскому князю Ратибору Морозу не удавалось подавить. От инфекций – на раз излечимых в мое время, в девятом веке гибли десятки. Тяжелые роды уносили жизни женщин, ведь облегчать их пока не научились….
Пришло время подавать обед – вбежавший в кухню мальчик проговорил: «Глава трапезничать желает!». Зала, где накрывали трапезу для Главы, соседствовала с той, где я повстречала Крепимира. За большим столом могло поместиться человек двадцать минимум. Сервировка состояла из глиняных блюд, ковшей и деревянных приборов. Конечно, о салфетках речи не шло. Каким-то чудом хлеб замечательно испекся, не смотря на то, что за приготовление, за исключением опары, сделанной с вечера, почти полностью отвечала я. Мама, всю жизнь безуспешно пытавшаяся привить мне любовь к «женским» занятиям, сейчас безумно гордилась бы мной. Помимо хлеба на столе оказалась птица, вареные овощи и уже ставшая привычной овсяная каша. Словно в подтверждение того, что я ничего не ела с прошлой ночи, желудок громко забурчал.
Накрыв стол на пятерых, мы удалились готовить дальше. Наверное, было только часа два пополудни, а я уже до смерти устала. Позволив себе наскоро перекусить, я продолжила работу старалось, впрочем, безуспешно, не отставать от остальных. Гости, оказывается, прибудут к завтрашнему вечеру, потому работы непочатый край. Интересно, как хранятся заранее приготовленные блюда?
Беседы продолжились, и я вновь принялась слушать. Женщины обсуждали вчерашний праздник. В разговорах мелькали имена неизвестных мне людей, а вот обряды вроде прыжков через костер и пускания венков по воде были знакомы. Надо же, оказывается до моего времени действительно дошли обычаи предков практически в первозданном виде. Вволю наговорившись о том, кто оказался кому сужен и чьей паре суждено прожить вместе весь отпущенный им век, женщины принялись обсуждать привычные для них темы. Я внимала настолько, насколько могла не отвлекаясь от работы, ведь крупицы сведений могли помочь мне не выдать себя.
Киев, насколько я поняла занимает территорию примерно от Владимирской горки до Золотых ворот, то есть максимум три-четыре современных квартала. Имя нынешнего князя — Ратибор Мороз, не говорило мне совершенно ни о чем. В школьном курсе истории такая личность точно не упоминалась – в этом я была уверена. Вообще о временах до 882 года – приблизительной даты основания Руси было известно чудовищно мало. Мелькнула мысль – не спросить ли о том, кто и когда основал Киев, но я тут же отбросила ее.
У Ратибора четверо сыновей. Двое средних «держат уделы» на Востоке и Западе, старший после смерти князя сядет на Киевский трон. О младшем – ему только минуло пять лет, упомянули лишь вскользь. Подконтрольные Киеву земли занимают сейчас почти всю территорию современных Киевской и Черниговской
— Боги отвернулись от нас, — сказала в завершении рассказа женщина, — Все от того, что Перуну не поклонились пред походом.
«Стопудово» — пронеслось в голове. Но, разумеется, возражать о более вероятных причинах неудачи я не собиралась. Кроме того, мое внимание привлекло упомянутое имя бога. Перун! Похоже, самое время упомянуть о статуе.
— Обряды проводятся на Лысой Горе, верно? В моих краях говаривали, что тамошняя статуя наипрекраснейшая из всех.
— Как и множество других, девица, — гордо ответил Вера, — До праздника Перуна всего одна Луна, так что вскоре сама убедишься.
— Говорят, Ратмир уже пометил жертвенного быка, — подхватила Добрава, — Жрец и великий целитель, — для меня пояснила девушка.
Возможно ли, что этот самый Ратмир настоящий ведун, что в старину было синонимом обозначения «жрец»? И, если он действительно имеет какие-то магические способности, может ли знать о путешествиях во времени? Если да… Опасения вероятных сложностей рассеяло теплое веянье надежды. Смогла же я ведь скрыть свою тайну от здешних, а значит придумать способ узнать о возможности вернуться домой уж точно смогу.
В эту ночь я буквально провалилась в тяжелый сон, а когда Вера пришла будить меня, то показалось, будто бы я не спала вовсе. Сегодня моей работой было выпекание блинов. Рутинная, механическая работа давала мне возможность обдумывать план. Вот только чем больше я думала, тем труднее казалась задача. Ну как мне задать вопрос? «Извините, господин Ратмир, не могли бы вы подсказать мне, как вернуться в 21 век?». Интересно, какова была бы реакция?
Когда я отправилась за водой, солнце висело над головой огромным раскаленным шаром. Коромысло и два больших ведра оттягивали руки – я не представляла, как наберу воду, а потом дотащу обратно. Уже выйдя за ограду я вспомнила, что забыла спросить о том, где именно искать колодец.
— Вот молодец, — пробормотала я и уже собиралась вернуться, ведь, как на зло вокруг никого не было, вероятно все или в поле или где там еще проводили время люди в девятом веке.
Внезапно я увидела его – вдалеке, на самой опушке леса. С какой радости понадобилось рыть его там?
Под палящим солнцем я пересекла поляну и с радостью спряталась в тени деревьев. Сейчас бы в душ! Вся пропотевшая и пропитанная запахами кухни я изнывала от невозможности нормально вымыться. Ужасно болели мышцы – тяжелая работа в жаркой кухне выматывала похлеще ночей в баре, куда я устроилась, когда отец от нас ушел.
Колодец был полностью деревянным, вместо привычной конструкции был журавль. Со вздохом я опустила ведро внутрь и попыталась вытащить, всем телом навалившись на рычаг. До чего же тяжелый! Рука соскользнула с рычага и ведро с громким плеском свалилось обратно. Использовав половину матерного лексикона Олега я со злостью саданула ногой по колодцу. Вот только я забыла, что на мне даже не кеды… От пронзившей ногу боли на глаза навернулись слезы.
— Негоже бить того, кто не может дать сдачи, — раздался позади меня незнакомый голос.