Там, где Висла-река (польские сказки)

Подольская Наталья Яковлевна

Вдруг вверху ветер зашумел, засвистел. А на землю спустился — тучи песка взметнул, белый свет заслонил.

Долго ли, коротко ли бушевал ветер, а когда улёгся, видит Всемил — навстречу ему старичок бредёт. Совсем дряхлый да немощный. Тот, которого он в пуще повстречал, против этого молодец молодцом.

— Дай водицы, добрый человек! — прохрипел старик. — От жажды умираю.

Как быть: и старика жалко и молока.

— Спаси меня! Спаси! — просит старик.

Откажешь, утаишь молоко — душой покривишь.

«Авось

доплетусь до деревни или на ручеёк набреду и напьюсь вволю», — думает Всемил, из сумы пузырь с молоком достаёт, конопляную нить развязывает и старику подаёт.

— Пей, дедушка, на здоровье!

Обрадовался старик. К пузырю приник и всё молоко до капли выпил.

Утолил старик жажду и говорит:

— От неминучей смерти спас ты меня, добрый человек! Чем же мне тебя отблагодарить? Возьми вот этот кнут, может, пригодится.

Сказал и вытащил из-за пояса можжевёловый прут, к нему веревка конопляная привязана с хлопушкой из конского волоса на конце.

Тут опять поднялся ветер, взметнул, закружил песок — ни зги не видать.

А когда ветер улёгся, старика точно не бывало.

Недосуг Всемилу голову ломать, куда старик подевался. Торопится он засветло пустошь пройти и в безопасном месте заночевать.

Под вечер видит он, впереди верхушки деревьев маячат, меж ветвями сизый дым вьётся, а в стороне белеет дорога, колеями изъезженная.

«Деревня близко», — обрадовался Всемил, и сил у него прибавилось.

По дороге идти ходко, не то что пустошью. Вот идёт он и радуется, что скоро в избе за стол сядет.

Вдруг смотрит — у дороги под деревом старик сидит и горько плачет. Подошёл к нему Всемил и спрашивает:

— Ты чего, дедушка, плачешь?

— Ох, милый человек, беда со мной приключилась! Продал сын в городе поросёнка и велел мне деньги домой отнести, а я их потерял дорогой. Теперь невестке на глаза показаться боюсь. Выгонит меня из дома злая баба. А куда я на старости лет пойду? Кому я, немощный да хворый, нужен?

А сам плачет, всем телом дрожит, будто озноб его бьёт. Пожалел Всемил старика.

«Есть у меня в суме деньги. Не заработал я их, а на дороге нашёл. Легко они мне достались, легко с ними и расставаться. Отдам-ка я их старику».

— На, дедушка, возьми! — говорит Всемил и протягивает старику деньги. — Да смотри опять не потеряй.

Обрадовался старик, в ноги Всемилу поклонился.

— Вот не ждал не гадал, что такое счастье мне привалит. Чем же я тебя отблагодарю, добрый человек? Возьми хоть клюку мою, может, тебе пригодится.

Не захотел Всемил старика обижать, взял клюку и пошёл своей дорогой. Отошёл недалеко и подумал: «Надо старику помочь с земли подняться». Обернулся, а старика нет.

«Ого! Даром что старик, а побежал, как молодой», — подивился Всемил.

Вот идёт он деревней, к домам приглядывается.

В какой постучать, не знает. Боязно ему: а ну как прогонят? Остановился перед одной хатой — двор перед крылечком чисто выметен, песочком жёлтым посыпан. В саду цветы цветут, а на завалинке кот сидит, умывается. «Зайду-ка я сюда», — решил Всемил, постучался и взошёл в хату. Посчастливилось ему, на добрых людей напал. Накормили его досыта и спать на сеновал пустили.

В родную сторону держит путь Всемил. Пришёл на то место, где раньше его деревня была, а от деревни после татарского набега и следа не осталось. Дома стоят новые, в них живут люди чужие, пришлые.

«Нечего делать, придётся в услужение идти», — подумал Всемил. А от людей он слыхал: в замке пастух нужен. Но не коней сторожить, не коров пасти, не свиней, не овец, не гусей, не индюшек… А вот кого — люди не сказывают, только криво усмехаются.

Пошёл Всемил в замок. «Сам спрошу, — думает, — да разузнаю, какой такой им пастух нужен».

Вот и замок за высокой стеной, к воротам мост подъёмный ведёт. Сказал Всемил, зачем пришёл, и его прямо в покои панские ведут. Выходит к нему важный пан кастелян и говорит:

— Пастух мне нужен, тыщу зайцев пасти на лугу. Прослужишь у меня месяц, и не убежит ни один заяц да ещё полный мешок сказок мне расскажешь, отдам за тебя свою дочь и десяток деревень в придачу. А убежит хоть один, до самой смерти на меня даром работать будешь. Иди подумай, в полдень ответ мне дашь.

Поклонился Всемил пану кастеляну и во двор вышел. Там его слуги обступили, спрашивают: кто такой, откуда да зачем пожаловал?

Утаил Всемил, кто он да откуда. Говорит, в пастухи наниматься пришёл, зайцев пасти.

— Вот дурак, — говорят слуги и по сторонам озираются, не слышит ли кто из панских приспешников. — Мыслимое ли дело, за зайцами на лугу углядеть. Да они мигом разбегутся. Много тут до тебя охотников находилось, а теперь до самой смерти на кастеляна спину гнут, точно невольники. Вон погляди: кто камни носит, кто стену вокруг замка строит.

Глянул Всемил на невольников, и не по себе ему стало.

«Мешок сказок рассказать — это для меня не штука, — думает он. — Немало я их наслушался у татар. А вот с зайцами дело потруднее. Ну да ладно, может, повезет мне».

А слуги знай твердят:

— Не лезь волку в пасть. Ступай отсюда, покуда цел. Свет велик. Найдёшь свою долю, женишься, вольным человеком будешь.

А Всемил: нет и нет. Хочу зайцев пасти.

Людям жалко парня: молод он да собой хорош.

Поднялось солнце высоко на небе. Полдень настал. В замке колокол зазвонил — на обед людей сзывает. Всемил к пану кастеляну идёт и говорит: согласен, дескать, зайцев пасти. А кастелян рад-радёшенек, будет у него новый невольник, даровой работник.