Там, где звенит Енисей
Шрифт:
– Что она делает?
– спросила Уля.
– Считает, - ответила Нелё.
– А зачем?
– Наверно, чтобы знать, сколько ребят в речке.
– А зачем?
Нелё только отмахнулась - не мешай!
Вот всегда так. Когда Нелё не может что-то объяснить, никогда не скажет, что не знает.
Потом показались дома, деревья... Потом послышался топот, и по дороге верхом на каком-то непонятном олене проскакал босоногий мальчишка.
– Ой, какой смешной олень, длиннохвостый!
– засмеялся Саня Маймаго.
– Это, ребята, не олень, это лошадь, - поправила Лида.
Потом
Нелегко было ребятам разобраться в том, чего они никогда ещё не видели. А не видели они пока ещё многое. Например, как растут морковь, капуста, которые им дают на обед, картошка, репка, лук... Огородов-то в тундре, на мерзлоте, нет. И садов нет. И как румянятся на ветке яблоки, спеют груши, сливы, северянам неведомо.
Зато уж в том, что растёт у них в тундре, они хорошо разбираются. А в тундре летом полным-полно ягод - голубики, морошки, даже красной смородины, целые россыпи среди мхов, чёрно-сизые, рыжеватые, красные... Так и смотрят на тебя. Ребята наедаются ими досыта. А впрок не собирают. Ведь не будешь, кочуя по тундре, возить с собой бочки мочёной морошки да маринованных грибов. Грибов в тундре тоже полно: розовые, бурые шляпки сыроежек, маслят, надберёзовиков - любимого лакомства оленей - выглядывают повсюду. Да, да, надберёзовиков. Ведь в тундре-то, на вечной мерзлоте, берёзка крошечная, карликовая, и бывает, гриб вырастает на целую шляпку выше этой берёзки. Вот и - надберёзовик.
В этот вечер телевизор показал "нулевишкам" много всего. Когда расходились, все только и говорили о передаче.
А встретившаяся им Тина пожала плечами:
– Поду-у-маешь, телевизор! Мы его сколько раз смотрели! Вот каникулы скоро, и всех домой отпустят - это да!
– А моих дома никого нет, с оленями ушли, - вдруг погрустнев, сказала Нелё.
– А у меня дома только мама, Вовка и Юлька, - вздохнула Уля.
– За мной никто не приедет.
– Моего отца тоже дома нет, - сказала Тина, - и за мной не приедут. А я сама уйду!
– вдруг лихо заявила она.
– Тут недалеко, через Енисей.
– И, сразу посерьёзнев, негромко сказала: - Приезжал дед из нашего посёлка, рассказал мне - братишки мои, близняшки, заболели. Всё, говорит, однако, про тебя спрашивают...
Девочки вопросительно посмотрели на Тину.
– Они маленькие, братишки твои? И ты одна пойдёшь? Через Енисей? Это же далеко, целый день по льду идти.
– Ну почему одна? Разве ты со мною не пойдёшь?
– И Тина пристально посмотрела на Улю.
– Забоишься?
– А Нелё?..
– неуверенно спросила Уля.
– Нелё? Посмотрим. Это ещё не скоро.
И, задорно кивнув, Тина ушла.
– Ты пойдёшь с ней?
– немножко помолчав, встревоженно спросила Нелё. И за себя тут же ответила: - Я не пойду.
Уля посмотрела вслед Тине:
– Наверно, Тина посмеялась.
Когда легли спать, Уля долго ещё вспоминала всё, что видела. Она рада была тому, что выучила ещё два русских слова: "корова" и "лошадь". Корова - это та, что просто ела траву, а корова, на которой ехал мальчик, - это лошадь. А вот у кого рога, она
– Нелё, - потихоньку позвала Уля, - у лошади есть рога?
– У какой?
– На которой мальчик скакал.
– Наверно, есть, - рассеянно сказала Нелё. Она сейчас думала совсем о другом. Зачем это Тина зовёт с собой Улю? Неужели Уля согласится? И чего она нашла в этой Тине-задавале? Будто я ей уже и не подружка!
И что-то вошло в Нелё тревожное, даже обидное. Вошло пока не насовсем, дрожит внутри, трепещет, словно птичка крылышками. Нелё знает: сказала бы Уля только одно слово, и всё обидное улетучилось бы...
ЕНИСЕЙ ПОЕТ
Нелё первая подбросила горсть гладко обтёсанных, длиной с ладошку палочек и - раз!
– повернув ладошку, поймала их тыльной стороной руки. Только три палочки и упали. Остальные легли крепко на руке и не шелохнулись. Нелё чуть покачала их, примерилась и - два!
– схватила их на лету. Шесть палочек!
Играли в "нямтко" - "аккуратку". Это у них такой урок палочки-считалочки.
На середине стола был целый ворох этих палочек, их брали по горстке и подбрасывали. Когда там не останется ни одной, каждый сосчитает свои, пойманные, и у кого их будет больше, тот и "аккуратка", тот и выиграет. Выиграть всем хотелось. Вошли в азарт, торопливо подбрасывали, ловили, огорчались, когда палочки падали, опять подбрасывали...
Раиса Нельчевна тихонько ходила по классу, стараясь никому не помешать.
Все долго смеялись над Витей Ямкиным. У него палочки как с перепугу разлетелись в разные стороны. Только две и поймал.
– Вот так "аккуратка"!
– Они скользкие, проскакивают, - оправдывался Витя.
Когда подбросила Уля, все ахнули: ни одна палочка у неё не упала, все так и прилипли к руке. Только Нелё не удивилась, она знала, как хорошо играет её подружка в "нямтко". Они ещё летом, на Данилкиной речке, играли в эту игру. "Нямтко" научила их и считать до ста, даже больше.
– Сколько поймала?
– потянулись к Уле ребята.
– Тет, самлянг, си-ив, ю...
– Уля запнулась. Ведь надо считать по-русски.
– Я заспала все слова, - сказала она тихо, - вчера знала, а ночью так крепко уснула...
Ей стали помогать:
– Четыре, пять, семь, десять, двенадцать палочек. Вот это да-а!
А Уля вдруг отодвинула свои палочки.
– Я не хочу больше играть, - сказала она Нелё.
– Пойдём гулять.
– Звонка ещё не было, - сказала Нелё, глянув на Раису Нельчевну.
Тут как раз и зазвенел звонок. Из всех классов выбежали ребята, в коридоре стало тесно и шумно. У всех это самая короткая перемена, а у "нулевишек" уроки уже кончились. Уля протолкалась к раздевалке, надела шубку - и на улицу, в прозрачную темноту. Нелё даже не поспела за ней.
Как только закрылась тяжёлая, обитая войлоком дверь, Улю обступила тишина. Здесь в лёгком воздухе только чуть слышно поскрипывал от мороза снег. Сам по себе, словно шептал что-то. Этот шёпот то замирал, то снова возникал где-то совсем недалёко, а потом дальше... Может, это он с ней, с Улей, разговаривает? И она замерла, вслушиваясь.