Там, где звенит Енисей
Шрифт:
– Это всё неправда, да?
– спросил брата Саня.
– Это ты сказку рассказал?
Вася почесал в затылке.
– Ну, если только мало-мало сказку... Однако, остальное всё так и было. Точно.
– Пётр Николаевич заболел!
– вдруг встревоженно крикнул какой-то мальчишка в коридоре и, не задерживаясь, побежал дальше.
"Нулевишки" высыпали из спальни, стали спрашивать старших, тех, кто ходил к Петру Николаевичу:
– Когда заболел?
– Почему?
А сами понимали: наверно,
Улю никто не винил, она маленькая, "нулевишка", ещё мало что понимает. Но сама-то она... "Это из-за меня заболел Пётр Николаевич!" говорила она себе и не знала, что же ей делать. Она вспомнила, какой весёлый был Пётр Николаевич на их празднике, как радовался, глядя на то, как они готовились к нему... А сейчас ему, наверно, очень плохо!..
– Пётр Николаевич выздоровеет?
– с тревогой спрашивала она Нелё.
Нелё не знала, что сказать, и только пожимала плечами.
– А Раиса Нельчевна, когда всё узнает, тоже заболеет, да? спрашивала Уля и ждала, что Нелё скажет: "Нет, не заболеет".
И Нелё говорила:
– Наверно, нет. Ведь Раиса Нельчевна на войне не была. А Петра Николаевича на войне сильно ранило.
– А куда ранило?
На это Нелё тоже не могла ответить. Она говорила только то, что сама слышала от других.
– Однако, наверно, в сердце, - догадалась Уля, - раз сейчас у него сердце болит.
Потом они опять спрашивали всех, кто появлялся, скоро ли поправится Пётр Николаевич.
– Если ещё чего-нибудь не натворите, то скоро, - сердито сказала им Лида.
Когда укладывались спать, Уля, как давно уже этого не было, подлезла к Нелё под одеяло. И они опять шептались, вспоминали новогодний праздник. И Уля уже думала: как же она могла бросить Дедушку Мороза и его мастерскую?!
...Пётр Николаевич пришёл в интернат только на третий день. Когда кто-то крикнул: "Пётр Николаевич идёт!" - все, кто где был, сорвались с места, бросились к нему навстречу. Обступили со всех сторон, не давали пройти.
– Пётр Николаевич, здравствуйте!
– Пётр Николаевич, вы же больны, зачем встали?
– Пётр Николаевич, вам доктор велел лежать!
– Ничего, ничего, ребята, я уже себя хорошо чувствую, ну почти хорошо.
Пётр Николаевич шёл по коридору медленно, словно ноги у него были очень тяжёлые.
Нелё думала, что Уля тут же убежит, чтобы не попадаться Петру Николаевичу на глаза. Она, Нелё, наверно, так бы и сделала. Но Уля не убежала. Она только замерла и крепко прислонилась боком к стене - эта стена, должно быть, помогала ей, не разрешала убежать. Не мигая, Уля следила за каждым шагом Петра Николаевича.
Нелё тоже прижалась к стене, хотя ей бояться было и нечего. Она думала, что Пётр Николаевич
– Ну, беглянка, горе ты моё...
– грустно сказал он.
– Зачем же ты убежала? Разве тебе у нас плохо?
Он не ругал Улю, ни капельки. Уля не всё поняла, что он сказал, но по голосу почувствовала, как он огорчён. Ладонь у него была тёплая, добрая.
Все проводили Петра Николаевича до учительской, и, когда он скрылся за дверь, Уля потянула Нелё за собой и побежала в спальню. Там она достала свою Катю, пригладила ей волосы, поправила капюшон, потом шепнула:
– Катя, ты не скучай без меня, ладно?
– Будем играть?
– спросила Нелё.
Уля покачала головой. И прямым путём отправилась к учительской. Нелё шла рядом, не понимая, что Уля ещё надумала.
А Уля подошла к двери, послушала. Пётр Николаевич там разговаривал громко - должно быть, по телефону. Когда кончил говорить, Уля осторожно приоткрыла дверь.
– Заходи, - позвал Пётр Николаевич.
Уля вошла. А Нелё осталась в коридоре и, глядя в приоткрытую дверь, не выпускала из вида подружку.
Уля подошла к столу и положила перед Петром Николаевичем куклу.
– О-о, какая красивая!
– Пётр Николаевич взял куклу в руки.
– Как ловко парка расшита. Это мама смастерила?
Уля замотала головой.
– А кто же? Сама? Ну молодец!
Полюбовавшись, Пётр Николаевич протянул куклу Уле. Но Уля не взяла. И даже руки спрятала за спину.
– Это Катя, - сказала она.
– Самая хорошая. Теперь она у вас будет жить.
У Петра Николаевича от удивления брови поднялись высоко-высоко.
– Но я в куклы не играю, - растерянно сказал он, - я уже взрослый, да где там, уже старый. Я когда мальчишкой-то был, больше молотком орудовал.
– Катя - хорошая дочка, - повторила Уля, - она малых нянчить умеет. Теперь она ваша. И она не будет убегать ко мне.
– Вот задачу ты мне задала, - даже поднялся со стула Пётр Николаевич. А потом сказал: - Ну хорошо, раз ты так хочешь, я возьму её. А где же мы её поместим?
Он оглядел комнату.
– Вот тут, - показала Уля на кусочек пустого места на книжной полке.
– Хорошо.
Пётр Николаевич раздвинул немного книги и посадил туда куклу удобно, как в гнёздышке.
– И впрямь ей здесь неплохо, - обернулся он к Уле.
– А ты, как соскучишься, приходи сюда, она тебя будет ждать. Договорились? О бэй?
– О бэй, - довольная, кивнула Уля.
ВОТ И СВИДЕЛИСЬ!
– Везут, смотрите, везут кого-то!
– Наверно, надоело дома, соскучился, вот и везут.
Все ребята, что были на улице, кинулись к школе. Им хотелось посмотреть на этого чудака, которого везут раньше срока, ведь до конца каникул ещё целых три дня.