Там избы ждут на курьих ножках...
Шрифт:
Глава 20. Один в поле не воин, а трое—войско!
В человеческом облике оборотни безмолвно взирали на представшую перед ними картину.
Во многих взглядах сквозило искреннее удивление, и они потерянно бродили между трупами своих однополчан, приседая над ними и обливая слезой. Кто-то взвыл, как раненый зверь, над сыном или над братом…
Дьявол исчез на несколько минут убрать зеркала. Вернулся со стариком Борзеевичем, достал из-под полы две бутылки вина, открыл обе и протянул одну с бокалом старику. Но тот лишь неопределенно хмыкнул, приложился к бутылке
— Погоди ты, бочка бездонная, наполнять себя надо постепенно, — укорил его Дьявол, наливая ему до краев еще один бокал. — Уж и не знаю, то ли тебя по голове погладить, то ли снести ее с плеч?! Удивительные у меня мысли: счастье, что ты у нас есть, или несчастье, что ты всеми оплаканный?
— Хе-хе! — ухмыльнулся старик Борзеевич, проведя ладонью по подозрительно чистым волосам, по ровно остриженной бороде, пригладив их.
Старик уже не выглядел таким грязным и неухоженным, а был он чистеньким и постиранным, и сразу стало ясно, чем старик Борзеевич занимался, пока оборотни атаковали избу-баню. Расстраиваться он не стал, а просто попарил себя по всем правилам. И Манька ничуть не удивилась, когда старик признался, что успел выспаться. Правильно про него Дьявол говорил: толку от него было, как от козла молока… — она слегка рассердилась. Но изба-баня все еще оставалась их передовой позицией, и она промолчала.
— Я и сам в себе не разберусь, — сказал он загадочно с легкой задумчивостью, потягивая вино, но уже не так жадно. — Подумай, мог бы я мыться в баньке, если не умел бы объяснять, что всяк будет счастливый, если с почтением ко моей великой голове?! Старость моя заслуживает боголепного отношения!
— Разбазариваешь мое имущество! — проворчал Дьявол, но по-доброму.
Вместо того, чтобы охранять избу, он мылся, стирался и спал. И о каких, интересно, заслугах он мог говорить? Стрел у него было немного, на чердак избы-бани унесли лишь последние партии, ну еще те, которые отдал Дьявол, но и те он вряд ли не успел потратить. Летели они редко. Но Дьявол наоборот, похлопал старика Борзеевича по плечу, доставая еще одну бутылку вина. Старик уже выпил бокал и теперь с завистью нацеливаясь на их бокалы. Манька отпивала маленькими глоточками, растягивая удовольствие, прикрыв бокал рукой.
— Есть, есть порох в пороховнице! — он протянул бутылку старику. — Правда твоя, не молился!
Манька нахмурила брови и выглянула в окно.
Возле ее избы разорванные окровавленные тела лежали как попало, разбросанные по земле, тогда как возле бани трупы оборотней лежали ровненько в рядок, а иные поднимались штабелями на три пять рядков, и по ним было заметно, что они и в самом деле умирали счастливые.
Получалось, что оборотни подходили к избе-бане, смотрелись по очереди в зеркало и отходили, чтобы лечь и умереть?!
Заметив изумленный взгляд Маньки, и Дьявол и Борзеевич переглянулись, перемигнулись и продолжили свою беседу,
Манька чутко прислушивалась к тому, что твориться с другой стороны.
Некоторые из оборотней уже пришли в себя и, возбужденно обсуждая происшедшее, пытались выдвинуть хоть какие-то предположения.
— Еханый бабай! А я говорил, что тут не чисто! Поимели нас, ох, как поимели!
— Да ну, можно подумать… оборотни среди нас! Это что же…
— Хватит, хотя бы себе признаться честно! Ловим кого-то среди леса… Нас, выходит, поймали… Опоили сонным зельем что ли?
— Ты и есть оборотень, не зря от серебра шарахаешься…
— А эта не боялась? А этот? Если я оборотень, почему ты живой остался? Мы что ли их всех? Я к серебру любви не испытываю, так любой золото поболее любит…
— Ну, хоть кто-то что-то помнит?.. Или нет?
— Я чуть-чуть… Драку помню, еще стрелы летели во-о-он оттуда!
— Ты хочешь сказать, что в избе сидит некто, который шутя перебил добрую тыщу человек? Эх, жалко, сначала надо было поляну-то понюхать, понять, сколько их там, а то все следы затоптали, теперь что, теперь гадай, кто там и сколько!
— Нет, не людей… Я еще помню, что драка была. Со зверями.
— Получается, что мы ими были?
— Ой, ну ладно вам, я давно об этом знаю. Со мной каждое полнолуние так, очнулась — в лесу. И как раз полнолуние. Только не надо говорить, что это я их! Он помнит, что зверей тут было много.
— Получается, что нас в ловушку заманили? Собрали всех разом и заманили в ловушку? Ну да, я оборотень, давно знаю, и ты, и он, и он, и она, а они разве не были? За каким их тогда сюда понесло?
— Может это, того, мы их? Они были такие, а мы другие…
— Брось! Не смеши, они такие же, как мы. Смотри сколько стрел на земле! Черт, стрелы тают… Глянь, горят… Многие стрелой убиты, а остальные… не понимаю! А эти что улеглись?
— Я тоже нашел! Смотрите-ка, с серебряным наконечником! Ждали нас! Суки!
— Это в нас?! На нас?!
— Ай-яй-яй, это ж какая варфоломеевская гнида запоганила нам охоту?
— Это из избы, там вчера головы торчали! А что они к нам не выходят? Боятся нас?
— Я поняла, это они Бабушку Ягу!
— Ну… Там свинья лежала, я сам там был, вряд ли она… Запах ее, а не она. В плену, наверное, держат…
— Господи, за что?! Нам надо их достать! Нас за ними послали!
— А давайте красного петуха пустим! Поджарятся, никуда не денутся. Кто за?
— Думаешь, этому монументу хоть что-то станется?
— А почему бы нет? Расплавим да продадим! Это ж сколько бабла! Я за!
— Надо ребят собрать… И это, будете петуха пускать, поставьте охрану, они по реке могут свалить, караулить надо…
— Меня тошнит от вида крови… Я не могу на это смотреть, я лучше приготовлю поесть…
— Ой, гляньте, серебряного озера нет!