Там мое королевство
Шрифт:
Но сейчас это значения не имеет – главное сесть у окна.
Поезд урчит и отдувается, за этим шумом можно услышать: «Я могу отвезти тебя куда угодно. Так куда ты хочешь?»
– Спасибо, я хочу попасть к Лере, – тихо отвечаю ему я.
С важным видом пройдя по вагону (еще бы! Со мной только что говорил поезд), я сажусь именно туда, куда и хотела – у окна справа. Поезд трогается, мои коленки на секунду подскакивают вверх от радости. Много интересного предстоит мне увидеть, и много опасностей ждет на пути. На смену мирным осенним холмам с заплатками снега приходят высокие, покрытые мхом скалы. На одной из них, я знаю, живут огромные
А дальше – дальше поезд въезжает в Ведьмин лес. Это единственный участок пути, который я не очень хорошо знаю, так как его я всегда проезжаю зажмурившись или с полузакрытыми глазами. Дело в том, что по этому лесу бродит ведьма, и если встретишься с ней глазами, то непременно превратишься в дерево. Я люблю деревья, но если я превращусь в одно из них, то больше не смогу увидеть тебя, поэтому-то я и закрываю глаза каждый раз минут на десять.
Но не Ведьмин лес – самое страшное место в пути. Есть другое. И оно гораздо более коварное и опасное.
Уже перед самым въездом в твой город поезд останавливается на одной маленькой станции. Это – Станция времени. На ней поезд дожидается другой состав, идущий в противоположном направлении, и благополучно с ним разъезжается. Однако не все знают, что поезд дожидается не какого-то другого состава, а самого себя, идущего из будущего в прошлое. А так как в данную минуту я нахожусь на поезде, следующем из прошлого в будущее, то мне совершенно не хочется оказаться вдруг на том, что уже возвращается назад. Такое, между прочим, случалось. Некоторые люди вдруг обнаруживали, что пустились в обратный путь, так и не достигнув пункта назначения. Точнее, они его, конечно, достигли, только вот это уже было в прошлом, и они могли только вспоминать об этом.
Мне до сих пор не удалось разгадать загадку Станции времени, но я надеюсь, что меры предосторожности, которые я принимаю для того, чтобы не оказаться не в том поезде – правильные. Нужно обязательно быть сосредоточенным, следить за каждой мелочью, происходящей здесь и сейчас, ничего не терять из виду, а главное – не спать. Спать ни в коем случае нельзя – это верный путь к тому, чтобы проснуться совсем не там, где ожидал.
Однажды рядом со мной сидел человек, он задремал где-то на середине пути. Мы подъехали к станции, я смотрела в окно, ожидая встречного поезда, а когда я вновь повернулась к своему попутчику, его уже не было. Можно было предположить, что он пошел, например, в туалет. Однако я таких предположений не делала, так как через пару минут увидела его, таким же мирно спящим, в окне другого, встречного, поезда. Когда поезда одновременно тронулись, человек проснулся. Я успела увидеть только мгновение его пробуждения, но мне хватило. Смертельный ужас был в его глазах, как будто вся его жизнь прошла мимо него, а он и не заметил. Вот поэтому я и смотрю в окно во все глаза и время от времени щиплю себя за руку.
Поезд замедляет ход, а значит, уже совсем близко. Еще минут десять до самого радостного мига встречи, от которого пойдет обратный отсчет. Я рассматриваю старые привокзальные здания, каждый камень на ветхих, поросших мхом крышах. Потом появляются люди. Они всегда появляются неожиданно, как будто одна картинка накладывается на другую, и нет больше ни мхов, ни древнего леса, ни мрачных таинственных станций. Ты где-то среди людей, но пока я тебя не вижу.
Двери открываются, и на меня обрушивается запах пенициллина (это завод медпрепаратов приветствует меня), он немного похож на запах жареной картошки, только гораздо
В следующий раз, когда ты приезжаешь ко мне на выходные, все идет наперекосяк. Мы знаем, что в мире много злых сил, которые замышляют помешать нашей дружбе, и в этот раз они стараются на славу. Днем в субботу заявляются две одноклассницы, которые очень хотят узнать, почему меня не было в школе и не заболела ли я. Можно подумать, их волнует мое здоровье. На самом деле я знаю, что они хотят украсть наше с тобой время и пошпионить. Увидев, что родителей нет дома, одноклассницы решают зайти.
Мои новые школьные знакомые тебе не нравятся, мне они не нравятся тоже, но с тех пор, как моя жизнь раздвоилась, мне приходится с ними мириться. Однако тебе они неприятны настолько, что ты берешь книгу и фонарик, залезаешь в шкаф, в котором я впервые встретила тебя, и сидишь там. Целый час я трачу на разговоры о какой-то школьной ерунде. Целый час, который можно было бы потратить на рисование или на обход нашего с тобой королевства.
Когда девочки уходят, ты выбираешься из шкафа и говоришь, что тебе было очень весело сидеть там и слушать про то, что на классном вечере Марина будет изображать певицу Алсу, а Лена – Кристину Агилеру.
Как ни странно, на российской и зарубежной эстраде наши неприятности не заканчиваются: через полчаса в квартиру врывается отец, которого мы теперь называем призраком коммунизма. Пройдя в мою комнату сквозь закрытую дверь, он задает свой коронный вопрос, обозначающий одновременно угрозу и то, что у него хорошее настроение:
– Дети, а что это вы тут делаете?
После нашего краткого отчета он зачем-то требует, чтобы ты написала любую фразу на клочке бумаги. Зная его, можно предположить, что он подозревает, будто это именно ты оставила ему какую-нибудь оскорбительную записку, написала неприличное слово на Мавзолее или развалила Советский Союз.
Ты берешь ручку и пишешь: «Кимберли и Джеральдина долго и счастливо правили своим королевством».
Призрак коммунизма хмыкает и сообщает нам, что завтра мы в обязательном порядке идем на митинг в честь годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.
В воскресенье мы, исполняя волю призрака, идем на митинг. Я боюсь, что кто-нибудь из одноклассников меня там увидит, и в школе надо мной будут смеяться. Коммунистический митинг – не самое модное времяпрепровождение для ученицы средней школы, а отец, баллотирующийся в муниципальные депутаты от «красных», – не самый удобный вариант отца. Хотя, если бы это был его единственный недостаток, я бы не возражала. Так или иначе, за поход на это мероприятие я купила себе возможность поехать к тебе на следующие выходные.
– Не волнуйся, – говоришь ты, – я ведь не просто так взяла плащ-невидимку. Покажемся на глаза твоему отцу, а потом наденем его, и никто нас больше не увидит.
Скажи мне кто-то другой про плащ-невидимку, я бы покрутила пальцем у виска, но всему, что говоришь ты – я верю.
Твой план мне нравится. Мы спускаемся по ста пятидесяти трем ступенькам на улицу Комсомольская (кажется, эту улицу придумали специально, чтобы проводить на ней митинги). У памятника Ленину – средних размеров толпа, красные флаги и старухи. Призрак коммунизма парит над сценой и, кажется, готовится произнести пламенную речь. Мы встаем так, чтобы он нас обязательно заметил.