Там внизу, или Бездна
Шрифт:
— Ах, он не преклоняется так перед ученым, художником, даже перед существом сверхъестественным — перед святым, — пожаловался Гевенгэ.
— И, однако, делали это в средние
— Да, но тогда народ был бесхитростнее и возвышеннее, — ответил де Герми. — А потом, где они, эти святые, которые могли бы спасти его? Никогда не устану я повторять, что сердца современных рясоносцев потрескались, их души худосочны, умы пусты и боязливы! Или еще хуже. Они издают гнилостное тление и отравляют стадо, ими пасомое. Они каноники докры, они слуги сатаны!
— И подумать только, что этот век позитивистов и атеистов ниспроверг все, кроме сатанизма, которого он не вытеснил ни на шаг!
— Это понятно, — воскликнул Карэ, — сатанизма или не знают, или не замечают. Помнится, еще отец Равиньян доказал, что высшая сила дьявола в утверждении отрицания его!
— Бог мой! Какие отвратительные вихри застилают горизонт, — тоскливо пробормотал Дюрталь.
—
И, опустив глаза, сложив руки, он отдался пламенной молитве. Де Герми поднялся и сделал по комнате несколько шагов.
— Все это прекрасно, — брюзжал он. — Но век этот бесповоротно издевается над Христом во славе Его. Он презирает сверхъестественное, отвергает неземное. Чего ждать от будущего; как уповать, что чистые всходы произрастут от зловонных мещан нашего пошлого времени? Я спрашиваю, какую сотворят они жизнь, они, воспитанные современностью?
И Дюрталь ответил:
— Они будут жить, как отцы их и матери, будут набивать чрево свое и опустошать своей дух низменным сластолюбием!