Там, за гранью. Уолдо. Корпорация «Магия»

Хайнлайн Роберт Энсон

“Это вуду!” – объявили они и отказались прикасаться к заклятым кирпичам. Так что я был не в настроении разглагольствовать с мистером Дитвортом. По-моему, я обошелся с ним довольно-таки резко.

– Позвольте, мистер Фрэзер, пожелать вам доброго утра, – начал он очень любезно, – не могли бы вы уделить мне минуту-другую?

– Ну, десять минут, пожалуй, – ответил я, взглянув на свои часы.

Он поставил свой дипломат около ножки стула и извлек какие-то бумаги.

– Если так, то я сразу перейду к делу. Дело касается

претензий доктора Бидла. Мы с вами люди благожелательные и, думаю, придем к соглашению, устраивающему всех.

– У Бидла ко мне не может быть никаких претензий.

– Я прекрасно понимаю вашу точку зрения! – Он кивнул. – Бесспорно, в письменном контракте ничто не обязывает вас ему заплатить. Но ведь есть неоговоренные контракты, которые столь же обязательны, как и занесенные на бумагу.

– Не понял. Я все свои сделки оформляю в письменном виде.

– Безусловно, – согласился он. – Потому что вы бизнесмен. Но в некоторых профессиях положение иное. Если вы обратитесь к дантисту и попросите его удалить больной зуб, то, когда он его удалит, вы будете обязаны уплатить ему гонорар, пусть даже прежде о гонораре речи не было…

– Совершенно верно, – перебил я, – но ничего общего это с Биллом не имеет. Он ведь зуба, так сказать, не удалил.

– В каком-то смысле – удалил, – настаивал Дитворт, – Он хочет, чтобы ему уплатили за предварительный осмотр, то есть за услугу, оказанную вам до подписания контракта.

– Но гонорар за эту услугу не упоминался!

– Вот тут-то и возникает подразумевающееся обстоятельство, мистер Фрэзер. Вы сказали доктору Бидлу, что беседовали со мной. И он совершенно обоснованно предположил, что я объяснил вам правила нашей ассоциации касательно выплаты гонораров…

– Но я в ассоциацию не вступил!

– Знаю, знаю. Я сообщил это остальным членам правления, но они настаивают, что дело должно быть улажено. Лично я не считаю, что вся вина лежит на вас, но войдите в наше положение. Мы не сможем принять вас в ассоциацию, пока это дело не будет улажено… с учетом прав доктора Билла.

– Но почему вы убеждены, что я собираюсь вступить в ассоциацию?

Он принял огорченный вид.

– Я не ожидал, что вы займете такую позицию, мистер Фрэзер. Ассоциация нуждается в людях вашего калибра. Но вступить в нее – значит соблюсти ваши собственные интересы, мистер Фрэзер. Вскоре получить помощь квалифицированного чародея, не состоя в ассоциации, будет очень и очень трудно. Мы хотим помочь вам. Пожалуйста, не осложняйте нам эту задачу.

Я встал.

– Боюсь, вам придется предъявить мне иск, а там пусть решает суд, мистер Дитворт. Иного разумного выхода я не вижу.

– Мне очень жаль, – сказал он, покачивая головой. – Это может вам помешать, когда вы попытаетесь вступить в ассоциацию.

– Пусть так, – ответил я резко и выпроводил его.

Едва он ушел, я устроил нагоняй секретарше за то, что она не занималась тем,

что я поручил ей накануне, и мне пришлось извиниться. Некоторое время я выпускал пары, расхаживая взад и вперед, хотя работы было навалом. Но я нервничал: эти мелкие неприятности – а я не упомянул и половины их – довели меня до белого каления, и нахальные требования Дитворта послужили последней каплей, полностью выведя меня из себя. Конечно, своим иском он ничего не добьется – это было бы уж слишком, – но крови попортит мне много. Говорят, в Китае есть такая пытка: на голову жертвы каждые несколько минут падает капля воды.

Вот что я чувствовал.

В конце концов я позвонил Джедсону и пригласил его пообедать со мной.

После обеда мне стало легче. Джедсон меня как всегда успокоил, и, просто рассказав ему о том, что мне досаждало, я сумел выбросить из головы почти все эти неприятности. Когда я допил вторую чашку кофе и выкурил сигарету, меня уже можно было бы почти без опаски пригласить на дипломатический прием.

Мы неторопливо пошли ко мне, разговаривая против обыкновения о его делах, а не о моих. Оказалось, что блондинке – белой колдунье из Джерси-Сити – удалось-таки синтезировать пусть не одежду, а обувь.

Было лишь одно “но”: пока она изготовила больше восьмиста левых туфель – и ни единой правой!

Мы обсуждали возможную причину такой неудачи, как вдруг Джедсон воскликнул: – Взгляни-ка, Арчи! Тобой начали интересоваться фотографы!

Я повернул голову. На тротуаре прямо напротив моего магазина стоял какой-то типчик и целился фотокамерой.

Я посмотрел на него повнимательней.

– Джо! Это тот самый подонок, про которого я тебе говорил, ну который приходил ко мне и с которого все началось!

– Ты уверен? – спросил Джедсон, понизив голос.

– Абсолютно.

Сомнений быть не могло. Мы были на той же стороне улицы и всего в нескольких шагах от него. Тот самый рэкетир, который пытался навязать мне “защиту” – та же средиземноморская внешность, тот же броский костюм.

– Надо его сцапать! – шепнул Джедсон.

Но я и сам сообразил. Прыгнул на него, ухватил за воротник и брюки, и, прежде чем он опомнился, поволок его через улицу, толкая перед собой. Не знаю уж, как нас не сбили, но я от бешенства ничего не замечал.

Джедсон бежал за нами.

Дверь в мой кабинет была открыта. Я поднажал, и мерзавец, перелетев через порог, растянулся на полу.

Джедсон вбежал следом за мной, и я запер дверь на засов.

Джедсон кинулся к письменному столу, рывком открыл средний ящик, порылся в хламе, который всегда накапливается в таких местах, и нашел, что искал – синий плотницкий карандаш. Во мгновение ока он очутился возле гангстера, который еще толком не опомнился, начертил на полу вокруг него круг, чуть не споткнувшись о собственные ноги от спешки, но успел замкнуть крут сложной загогулиной.