Там, за рекой

Котов Михаил

Вот и сейчас я сидел, ежился от холода и разглядывал кладку противоположной стенки колокольни, на которой мы сидели, а Наташа «давила на массу», завернувшись для тепла в мою куртку. Будить я ее не хотел, слезать с колокольни тоже пока смысла не было. Тучи за ночь так и не растащило, и из-под крыши колокольни торчало такое привычное идеально-серое небо августа в Ленобласти. Я достал мобильный, включил,

надеясь на то, что наверху колокольни сеть возьмет. Ничего подобного, сети не было.

Я попытался прикинуть, что же нам делать, если машина так и не найдется. Самым разумным в сложившейся ситуации было бы идти по дороге, но ни Наташиной тропинки, ни моей мы вчера увидеть не смогли. Нужно будет еще раз проверить это сегодня. Если же ни транспорта, ни связи, ни даже дороги не будет, то нам останется самый простой и логичный вариант – Оредеж. Топать через болота без карты (да даже и с картой) я бы не стал.

Я уже рассказывал, что мы с братом и парой друзей не раз на плоту проходили Оредеж до самой реки Луги. Когда-то он был почти судоходным, но за последние десятилетия сильно обмелел, превратившись в ленивую реку, вяло текущую на юг Ленинградской области. Во-первых, по берегам стоит много деревень, то же Кремено – почти поселок, и, если я правильно помню, до него нам сплавляться всего пару десятков километров. При этом все места с перекатами, где нам приходилось вести плот мимо камней, идя рядом с ним по пояс в воде, остались выше. Нам предстоит тихое и спокойное путешествие. Да, придется изрядно помахать веслами, но зато самая большая опасность, что нам грозит, – это слепни и оводы, немилосердно жрущие всех, кто заплыл в эти места.

Странно, я даже не считал, что машину угнали. Ну и пусть не вижу я ее – на брелок-то она отзывается. Мне казалось произошедшее с нами каким-то хитрым фокусом, где нужно лишь выбраться из странного морока, прийти с другой стороны и убедиться, что все осталось прежним.

Глава 10

Судя по всему, жаворонок из Наташи бы не получился. Я растолкал ее через полчаса, когда рассвело до конца и стало очевидным, что сегодняшнее небо более светлым уже не станет. Она сонно и недобро смотрела на меня. Я, как мог, разъяснил ей свои идеи, она все время

слушала, почти не перебивая. Когда я закончил заученным «Вопросы есть?», она все так же мрачно кивнула.

– А поесть у нас ничего нет? – и затем, словно извиняясь, добавила: – Просто вчера вроде на нервах забылось, а сейчас просто дико хочется жрать.

Мы снова забрались в тот же самый огородик и нарвали там огурцов и бурых, не спешащих желтеть помидоров. Затем вернулись на главную площадь, нашли в одном из проулков колонку и по очереди стали умываться, смывая с себя последние остатки ночного страха. Я начал мыть помидоры, понял, что помытые некуда положить, принесли-то мы их в карманах, и стал озираться по сторонам в поисках скамьи или завалинки. Мой взгляд упал на церковь, и я похолодел от страха. Тот ночной то ли морок, то ли наваждение происходил в реальности. Одна из створок церковной двери была приоткрыта, а здоровенный амбарный замок лежал рядом.

Сразу же я показал на открытую дверь Наташе. Присмотревшись, она громко и затейливо выругалась:

– То есть это не сон был с похоронами?

Я кивнул.

– Похоже, что не сон. Тогда где все участники процессии? В церкви сидят?

– Посмотрим, что там?

Я начал рассовывать мокрые помидоры и огурцы по карманам.

– Пошли посмотрим, самому интересно.

В церкви никого не было. Пустая и гулкая, лишь внутри ряды скамеек да распятие, подвешенное повыше. Я прошел в центр зала. Насколько я понимал, церковь лютеранская: иконостаса нет, ларька по продаже свечей и иконок – тоже. Зато в одном из углов сделано что-то вроде детской комнаты, поставлены несколько столиков, стеллаж с книжками.

– Давай тут поедим и пойдем смотреть, куда ушла эта вчерашняя процессия и кого они хоронили?

Я не был уверен, что вчера мы видели похороны, но кивнул, не желая спорить. Наташа забрала у меня овощи и начала раскладывать их на столе, а я пошел смотреть на книжную полку. С детства у меня такая любовь. Папа с мамой до сих пор шутят, что мои единственные друзья с раннего детства – это буковки, а брат считает, что я читаю все с одинаковым удовольствием, не исключая этикеток на освежителе воздуха.

Конец ознакомительного фрагмента.