Там, за рекою, — Аргентина

Ганзелка Иржи

Это была неплохая идея!

Раньше стоило только повстречаться здесь аргентинцу с бразильцем, как между ними тотчас же завязывалась драка. А теперь они мирно валяются в плавках на пляже, потягивают через соломинки лимонад из одной бутылки, вместе фотографируются на старинных пушках и сообща повышают активное сальдо уругвайского платежного баланса.

Но история самого маленького государства Южной Америки не только вращалась вокруг трагикомических эпизодов под крепостью Сан-Мигель. Она тесно связана с историческим развитием соседних территорий — Риу-Гранди-ду-Сул и Санта-Катарина. Оказывается, и в этой прелестной стране, которую вот

уже более ста лет называют Республикой Ориенталь дель Уругвай, европейцы со времен открытий и завоеваний не нашли ничего лучшего, как драться и грызться между собой целых три столетия.

Сперва в восточную половину нового континента с юга вцепились испанцы, а с севера — португальцы. Через сто лет они встретились, и началась бесконечная тяжба за землю Банда-Ориенталь, нынешний Уругвай. В 1720 году португальцы принялись возводить на Ла-Плате крепость Сан-Хосе, а под ней — колонию Сан-Фелипе-де-Монтевидео. Но они даже не успели ее торжественно окрестить, как им пришлось уступить ее испанцам. На пылающей земле новой колонии поселилось целых семь семейств с Канарских островов за обещанные дворянский титул и племенной скот. А тяжба продолжалась еще восемьдесят лет.

В 1807 году явились новые гости — англичане. Они бесцеремонно заняли Буэнос-Айрес и Монтевидео. Когда двое дерутся, третий смеется.

У испанского короля в Европе были иные заботы: где уж ему было думать о защите своих заморских колоний, когда на его трон из-за Пиренеев косился Наполеон? И тогда колонисты впервые дружно постояли сами за себя. Через год они выгнали британцев из Буэнос-Айреса и Монтевидео, а одержав эту первую славную победу, поняли, что раз они сами сумели защитить себя, то и править страной тоже сумеют самостоятельно.

Уругвайские колонисты оттеснили испанцев за Ла-Плату. И в результате последующей борьбы в 1830 году они, наконец, создали первую конституцию своей самостоятельной республики.

Но еще целых семьдесят лет пришлось Уругваю ждать мира. Почти не прекращаясь, свирепствовали в молодой республике дворцовые перевороты и гражданские войны, во время которых алчные соседи под предлогом военной помощи гуляли по Уругваю, как по своей вотчине. В ту пору только четырем уругвайским президентам удалось продержаться на своем посту законно четыре года. Остальные были перебиты, заключены в тюрьмы или изгнаны из страны своими противниками.

Подлинным создателем современного Уругвая был президент Хосе Батлье-и-Ордоньес, избранный в 1903 году. Благодаря ему в стране восторжествовал мир и покой. И Уругвай для всей Южной Америки стал образцом благоустроенного и передового по тому времени государства.

Вокруг — пустыня…

Первый день в Уругвае был для нас чем-то совершенно новым, необычным в Южной Америке. Солнце, похожее на наше июльское, с утра было жарким ровно настолько, что мы смогли открыть верх «татры» и в то же самое время засунуть тропические шлемы в багаж. Весь этот приморский край казался непривычно мирным, приветливым, каким-то праздничным. Зеленые склоны волнами расходились от горизонта к горизонту. В тысячи гектаров свежих пастбищ были вкраплены темные островки рощ. Пыльная дорога разматывалась перед нами, как бесконечная лента, и несла нас вниз к Ла-Плате. На востоке сквозь прибрежные скалы сверкала иногда гладь Атлантики.

От главной дороги ответвилась узкая полоска нового бетона и, прошмыгнув под белыми воротами, полезла по крутому

холму к бастионам крепости Санта-Тереса, более крупному и более простому двойнику пограничной крепости Сан-Мигель. Эта крепость прямо из рук португальских строителей тоже попала в объятия солдат испанского вице-короля, прежде чем на ней успела высохнуть штукатурка.

Бывшие конюшни и просторные залы воинских казарм ныне превращены в музей. На каменных стенах развешаны исторические документы эпохи колониализма, освободительных и гражданских войн молодой республики. Из окрестных стойбищ индейцев чарруа сюда были перенесены каменные наконечники копий и стрел, обломки кремней и черепки примитивной керамики, орудия для обтесывания и сверления камня, а наряду с ними — историческое оружие испанских и португальских конкистадоров. Здесь, в окрестностях Санта-Тересы, сошлись в последнем неравном бою каменный век и век цивилизации. Немые свидетели тех кровавых битв сейчас мирно лежат друг возле друга за стеклом витрин крепости-музея.

Возвращаемся к машине, отдыхавшей тем временем под сенью каменных бастионов. Двое молодых людей молча ходят вокруг «татры», рассматривая чехословацкие флажки и эмблемы автоклубов.

— Нам бы следовало переночевать где-нибудь в Мальдонадо, чтобы завтра быть в Монтевидео.

— Видишь? Разве я тебе не говорила, что это чехи? — вдруг услышали мы настоящую пражскую речь. — Вот бы с ними и поехать.

Обоюдное изумление, взаимное представление.

— Ежишмарья, не может быть! Нет, серьезно, неужели вы едете на ней от самой Праги?

— Вполне серьезно. А вы что тут делаете?

— Гм, может, это вас удивит. Мы здесь разбили лагерь и ждем облаков…

— Вам их вчера не хватило? Рядом, в Бразилии, дождь лил все утро, и из-за этих облаков в двух шагах впереди ничего не было видно.

— Я знаю, но столько туч сразу нам опять же не нужно…Послушайте, а вам действительно надо ехать немедленно? Не спешите! Честное слово, Монтевидео этого не стоит. У нас здесь в лесу палатка, заедемте к нам! Я на своей машине поеду впереди…

Прохладные волны вечернего морского ветра смешивались с запахом соснового леса. Котелок над костром, четыре колеблющиеся тени на ветвях, губная гармошка, песни и воспоминания. А над головой знакомый шум леса…

Лохматая собака потерлась о колено и тихо улеглась у костра, как бы почуяв, что она мешает воспоминаниям.

— Вот вы посмеялись, что мы ждем туч, — раздался голос над костром. — А это продолжается уже больше недели. Мы тут ловим сюжеты для снимков фотоагентству, а вызнаете, как выглядит пустыня без облаков! В полном смысле слова — пустыня. Здесь все вокруг — пустыня, и внутри нас тоже…

— Как же случилось, что вы стали фотографом в Уругвае?

— А, и вспоминать-то нечего! Я выучился фотографии в Праге на Виноградах. [62] А там началась безработица, некуда было сунуться. Тогда я вколотил все свои сбережения в один билет и уехал в Америку на пароходе, который перевозил скот.

— А теперь?

— А что теперь? Перебиваешься кое-как, с хлеба на квас. Сами подумайте, стали бы мы ради нескольких песо торчать тут неделю из-за нескольких снимков, если бы не жили, как бродяги?

62

Винограды — один из районов Праги. (Прим. перев.)