Там
Шрифт:
Глупость какая-то. Почему нужно было столько лет вспоминать эту хрень с чувством гордости?
Жан отпустил страницу, она перевернулась.
Он поймал себя на том, что просматривает картинки совсем не так, как делал бы это прежде. Раньше, перелистывая журнал или бродя по Интернету, он всегда задерживался, если натыкался на эротику. Когда Волшебный Фонарь добрался до возраста зрелости, там стали часто мелькать обнаженные фигуры. Но смотреть на них было неинтересно. Для проверки Жан нарочно притормозил на амстердамской поездке. У них с Жанной там было три дня суперклассного
Гостиничный номер. Расстеленное на полу одеяло. На нем две суетливые мартышки. А это еще что? Жанна, притворщица, охает и стонет, а сама украдкой поглядела на часы, благо любовнику этого не видно.
На фиг, на фиг.
Сменилось еще сколько-то картинок, и вдруг экран сам собой, безо всякого приглашения, перешел с фотопоказа на видеорежим, хоть эти технические термины подходили тут лишь очень условно.
Жан сразу узнал этот день и тоскливо вздохнул. Будь его воля, он поскорей бы перелистнул это воспоминание. Однако начал смотреть и уже не мог оторваться.
16 ноября прошлого года. Жанну по работе отправили в командировку на три дня. Куда-то под Тулузу. Он скучал, особенно вечерами. Ну и пошел на день рождения к Хамиду, один. Там в основном собралась компания из соучеников по дизайнерской школе. Но не только, были и незнакомые.
И положила на Жана глаз одна классная цыпа. Черные такие пышные волосы, на кожаном платье спереди разрез, а сзади все в дырочку. Звать Сандрой. Никогда у Жана девушек такого уровня не было. На самом деле это, конечно, он сам первый на нее пялиться начал. Без особых планов, просто так. На Сандру все парни пялились. А потом, когда выпили шампанского с кокаином, она вдруг поглядела на Жана… Да-да, вот так!
«Ну как, зацепило?»
Огромные зеленые глаза смотрят сквозь густые ресницы. У Жана, который на экране, пересохло во рту. Нынешний Жан подумал: чего она так глаза таращит? Вообразила себя женщиной-вамп, а сама дура дурой.
Пока те двое обсуждали достоинства порошка, причем оба прикидывались, что очень хорошо разбираются в этом вопросе, нынешний Жан страдал, зная, что последует дальше.
Вот они уединились в дальней комнате. Девушка сняла через голову свое тесное платье, под которым ничего нет. Ну и что? На спине и ягодицах отпечатались розовые кружочки от дырок на платье.
Зачем, зачем он встал на колени и целует ее в бедра и в низ живота? Она вцепилась ему в волосы, делает вид, что сходит с ума от его поцелуев. Ему больно, но высвободиться он не пытается.
Само спаривание Жан прогнал в ускоренном темпе. Некое безошибочное чувство подсказывало, что дело не в этом.
Вот, вот, сейчас!
Это он уже вернулся к себе.
Отпускает такси. Открывает подъезд. Физиономия противная, по ней будто волны перекатываются.
Маленькая волна морального дискомфорта. Это он про Жанну подумал.
Волна озабоченности. Подумал, как теперь будет встречаться сразу с двумя, обе ведь с характером.
Волна гордости. Какую крутую ляльку трахнул! С полоборота!
Выходит из лифта.
Замирает.
Выражение
На ступеньках, прислонившись плечом к стене, дремлет Жанна. Она в джинсах, зеленой куртке, кроссовках, рядом чемоданчик.
Сбежала из своей Тулузы. Ужулила денек, чтоб быстрее попасть к Жану. Звонила с вокзала, но абонент был недоступен. Поехала прямо сюда. Код знает, но ключа от квартиры нет. Решила подождать, да и заснула. От усталости.
Теперь-то Жан все это знал, а тогда просто оторопел и всё, от неожиданности. Почувствовал себя жуткой сволочью. Особенно когда она открыла глаза и лицо у нее осветилось такой радостью, таким счастьем.
Вскочила, хотела кинуться ему на шею, а он попятился. Испугался, что она запах Сандриных духов унюхает. Но мысли в голове были совсем про другое. Собственно, только одна мысль, и та не больно ясная. «Это навсегда. Навсегда». А что «навсегда», хрен знает.
«Ты чего? — обиделась Жанна. — Ты не рад?»
А он ей: «Я тебя люблю». Впервые такое сказал. В смысле, не только Жанне, а вообще. Кто из нормальных людей теперь говорит «Я тебя люблю»? Одни уроды. А он сказал.
Тут кино и закончилось. Волшебный Фонарь погас, светящийся шар растаял. К чему понадобилось все это реалити-шоу, Жан так и не понял. Но задумываться не стал, потому что теперь, когда слепящее сияние угасло, окружающий мир стал виден лучше.
Зрелище было не сказать чтоб разнообразное. Со всех сторон белый, чистый песок. Впереди, как раз там, где раньше находился Шар, довольно высокая дюна. Жан почувствовал, что должен на нее взобраться. Во-первых, оттуда наверняка откроется более обширный вид. А во-вторых… Во-вторых, просто должен, и все.
Идти вверх по песку было трудно, и с каждым шагом все трудней. Жан вспомнил, что много раз уже испытал это. Во сне. Оказывается, снилось ему именно это восхождение на Дюну.
Когда до вершины оставалось уже близко, откуда-то снизу и сзади донесся голос. Он был совсем слабый, еле слышный.
— Эй, погоди! Я с тобой!
Жан остановился и обернулся.
Куда идти, вперед или назад?
2.3
Картина третья
Жанна
Бедная Жанна. Она не скоро поняла, что муж больше не дышит. Трясла неподвижное тело, поднимала тяжелую голову, то целовала ее, то била по щекам. Короче, была не в себе.
От удушливого дыма раздирал кашель. Текло из глаз, из носа. В метре от места, где лежал Жан, на стене темнело и переливалось огромное пятно, медленно сползавшее вниз. Будто кто-то выплеснул на обои целый таз вишневой наливки.
Вскоре вокруг появились еще люди. Они кричали, суетились, о чем-то спрашивали. Жанна не обращала внимания. Когда ее хотели поднять, яростно оттолкнула чужие руки. Когда накинули на плечи белый халат, сбросила.
— Ostav evo, on myortvy, — сказал кто-то.
Тогда она прижала ухо к окровавленной рубашке Жана. Ничего не услышала. Но это, может, потому, что вокруг все шумели.