Тамбовские волки. Сборник рассказов
Шрифт:
Конечно, ни о каком "огонь по моему выстрелу" речи уже не шло. Я просто начал лупить короткими очередями в кабину первого грузовика, даже не думая ни о чём — та-так, та-так, та-та-так, долбил АКМ, коротко толкая в плечо. Потом Геныч почему-то
11.
ударил меня в бок, я повернулся и увидел возвращающийся "хаммер". Мой АКМ выплюнул зелёную строчку трассера, я быстро заменил магазин, но нужды уже не было — навстречу джипу одной бесконечной очередью ударил "максим", и я увидел, как "хаммер" буквально разворотило — весь передок в кашу. Спарка так и не открыла огонь, но откуда-то сзади выскочили двое, плюхнулись
С колонной всё было кончено. БМП дымила каким-то ленивым густым дымом, съехав боком в кювет. Похоже, из неё никто даже не выскочил. Как раз когда я на неё поглядел, "брэдли" покачнулась и с лёгким хлопком расцвела белёсым пламенем, прибившим дым. Потом внутри что-то несколько раз рвануло.
Двое солдат стояли неподалёку от машин, подняв руки — высоко, прямые, как будто висели на турниках и не имели сил подтянуться. Наши уже выходили на дорогу, из одного грузовика выбросили ящик. Кто-то сшиб пластиковую крышку — внутри оказались аккуратные упаковки ампул. Это было именно то, за чем мы охотились.
— Заберите пару упаковок, — распорядился Михаил Тимофеевич, — после войны поглядим, чем и от чего они наше подрастающее поколение спасать собирались. Остальное сжечь на хер!
Появился один из наших взрослых — сдвигая на глаза трофейные очки, с огнемётом, сделанным из краскопульта. Все сыпанули от машин.
Ффффуууухххххссссс! Светлое пламя, резко темнея, охватило один из грузовиков. Переход к следующему… Ффффуууухххххссссс!
Подошёл Санька, неся на плече свой бессменный МG3. Мимо нас пронесли на брезентовых раскладухах двоих наших убитых, мы проводили их взглядами, и Санька зевнул:
— Спать охота.
* * *
Кроме нашего Михаила Тимофеевича — командира отряда "Волчья сотня" — их было ещё семеро.
Командиры отрядов "Царские волки", "Батька Антонов", "Серая стая", "Волчата Антонова" (туда всё-таки ушли от нас наши кадеты, Стёпка с Лёшкой, потому что отряд состоял почти целиком из кадетов), "Русский гнев", "Динамо Плюс" и "Тамбовские гусары".
Безымянный подполковник из-за Урала своё сложное дело сделал. Первый совет командиров партизанских отрядов — с целью создания Первой Тамбовской партизанской бригады — состоялся в начале этой осени на одном из лесных кордонов. Ха. О таких вещах потом пишут воспоминания и даже в учебниках истории упоминают: тогда-то и там-то те-то решили то-то, что послужило историческим поворотным моментом… ну, в общем, в таком ключе, как говорится.
Когда-нибудь я напишу мемуары. Точно вам говорю. Как стоявший у истоков.
Хотя вообще-то мы не у истоков стояли, а лежали в одном из многочисленных секретов и напряжённо ждали — не ахнут ли по этому совещанию чем-ничем с небес? У нас была хорошо поставлена разведка (уже даже очень хорошо), но всё-таки… И особо никакой причастности я не ощущал — я любовался на приехавшую с командиром "антоновцев" девчонку, его дочку, нашу ровесницу или чуть старше, щеголявшую в кавалерийских сапожках и пригнанной камуфлированной форме. Увы мне. Правда, девчонка на всех вокруг глядела с великолепным презрением и, поскольку приклад её биатлонки украшали 34 аккуратно нанесённых маникюрным лаком крестика, у неё были основания для такого презрения… Крыть нечем, как говорится.
Что там, на совещании, говорили — я не знаю (позднее нас поставили перед фактом, что мы теперь часть бригады, насчитывающей около 500 бойцов). Я уже совсем было
12.
собрался
* * *
Когда восьмилетний сирота Лёшка Баронин предложил Эду Халлорхану найти партизан — он сам не знал, что им двигало.
Родителей Лёшка не помнил вообще, совершенно. И ещё плохо умел думать об отвлечённых вещах. В его детском уме помещались только довольно простенькие вещи. Например — что дядя Эд — хороший человек. Он был добрый и весёлый. Он спас всех из того лагеря (Лёшка не очень понимал, что там было плохого, он ничего плохого не видел — но так говорили старшие ребята: что их всех увезут за границу и заставят работать, как рабов из кино или вообще разрежут на кусочки, чтобы вставить другим людям — а старшим ребятам Лёшка привык верить…), куда их привезли из детдома.
Иногда Лёшка, лёжа вечером в шалаше, думал с замиранием сердца, что дядя Эд на самом деле — его, Лёшки, отец. Ведь отец-то был, конечно. И теперь он просто нашёл Лёшку. А почему не признаётся — да мало ли? У него другая семь в Америке. Может, не хочет, чтобы она знала про Лёшку. Ну и пусть. Он, Лёшка, всё равно будет считать, что дядя Эд — его отец.
Наверное, именно поэтому Лёшка и стал разведчиком.
Конечно, как и все детдомовцы, Лёшка в свои восемь лет был изворотливым и хитрым, неприхотливым мальчишкой. Поэтому одинокие странствия в поисках партизан его не пугали, не боялся он и ночного леса, и дождя, и голода. А что всем вокруг было как бы и не до него — так это даже и лучше.
Правда, как-то — на третий день странствий — мальчишка чуть не попался патрулю оккупантов, которому зачем-то понадобилось его именно отловить. Мальчишка кубарем скатился с заброшенного сеновала, где ночевал, шмыгнул буквально под руками у одного из солдат и плюхнулся прямо в протекавшую за сеновалом речку. В его сторону пару раз бахнули. Будь Лёшка повзрослей — он бы понял, что близок к цели своих поисков. В директиве оккупантов, разосланной как раз за день до этого по всем территориям, было выделено: "Особенно опасаться в части сохранения военной тайны русских детей и подростков обоего пола и любого возраста… аполитичность молодого поколения была нами сильно преувеличена… Совершенно непригодна апробированная на детях мусульманских народов практика подкупа. Русский ребёнок возьмёт у вас шоколадку и от души поблагодарит на неплохом английском, после чего подробно расскажет о вашей части человеку из леса… русские дети презирают и не боятся нас… Корни этого — в историческом мировоззрении народа, неискоренённом в мирное время…"
Лешка об этом ничего не знал, он просто переплюхал реку и даже не очень понял, что свистнуло возле уха. И ещё больше удивился, когда его вдруг подхватили две пары рук — и он оказался, как по волшебству, на полянке среди кустов, а на него непонятно смотрели двое пацанов. Один его ровесник, другой — постарше, оборванные. У их ног лежали старые школьные сумки.
— Ты чего под пули лезешь? — спросил тот, который постарше.
— Партизан ищу, — честно отозвался Лёшка (взрослому он так никогда не сказал бы.)
Мальчишки засмеялись. Старший сказал младшему:
— Слышь, Пух, он партизан ищет… А сам что, тоже партизан? — снова обратился он к Лёшке.
— Не, — помотал головой Лёшка. — Просто у нас есть нечего. Ну и дядя Эд сказал — надо партизан искать. А я говорю — давайте я найду. Три дня ищу, говорят все, а как найти никто не знает.
— У кого есть нечего? — удивился старший. И кивнул Лёшка: — Пошли, по дороге расскажешь, покатит?
— Пошли, — вздохнул Лёшка. И с надеждой спросил: — Пацаны, а вы не партизаны?