Тамбовский волк - Лучше смерть, чем позор

Краснов Петр Николаевич

Они старались схватить меня за волосы. Я впервые в жизни испугалась и выбежала из комнаты. Я знала, что отец уехал по делам и вернется домой только завтра. Я побежала в спальню мамы. И там испугалась еще больше. Окна в спальне были открыты настежь. Вой ветра смешивался со стонами моей мамы. Она вопила, кричала, рыдала! А какое-то страшное существо, набросившееся на нее, терзало ее и злобно рычало! А она никак не могла вырваться из-под него! В спальне было темно, и я не знала что делать. И тогда я стала звать на помощь своего друга:

"Жан!

Жан!" Теперь-то я понимаю, что это была ночь любви моей мамы и Волонского. Мне казалось, что он убивает ее. Жан почему-то не появился, и тогда я сама бросилась спасать маму. Озверевший от страсти любовник, увидев меня, вскочил с кровати и стал принуждать меня к оральному сексу. Мама кричала: "Не смей!" Она пыталась защитить меня, но Волонский отбрасывал ее от себя, продолжая оральный секс с трехлетним ребенком. Кончилось тем, что горячая, липкая, горькая жидкость изверглась в мое горло и я чуть не задохнулась. Мама рыдала, я была почти без сознания, а Волонский, вращая глазами и злобно скалясь, кричал:

– Если ты кому-нибудь скажешь о том, что здесь было, то я приду ночью и разорву тебя на куски! Поняла, что я сказал? Поняла?..

Он повторял это десятки раз, а у меня не было сил даже ответить.

Взбешенный моим упорным молчанием, Волонский стал выкручивать мне руки и грозить кулаком. Тогда-то я и увидела на его пальце тот перстень со змеей, с которым он не расстается и поныне.

– Но я его видел без перстня.

– Значит, он одевает его специально для меня, чтобы я не забывала о той ночи.

– Потом, когда ты стала старше, он тоже домогался тебя?

– Да, постоянно. Это у него стало какой-то навязчивой идеей. Но мне каждый раз удавалось улизнуть. Даже после этой подлой ночи мама продолжала с Волонским любовные отношения. Отец ничего не знал, а я боялась сказать.

– А брат?

– Отец всегда брал брата с собой, когда уезжал. А мы оставались с мамой одни.

– Почему же мать не порвала с Волонским?

– Наверное, боялась так же, как я, что вдруг все откроется. А может, любила?

– А днем Волонский у вас бывал после этого?

– Да. Вот с тех пор я и возненавидела трусливых мужчин. Когда мы все сидели за обеденным столом, я смотрела на Волонского и видела, как у него трусливо бегают глазки за стеклами роговых очков. И стоило мне произнести за столом слово "папа", как у Волонского даже застывала рука на мгновение в ожидании того, что я скажу дальше. Так мы и жили: днем он боялся меня, а каждую ночь я боялась его.

– Даже если отец не уезжал?

– Да.

– Ты так и не решилась сказать отцу?

– Нет. Любовная связь тянулась много лет. Чем я становилась старше, тем сильнее Волонский домогался меня: пытался дарить подарки, угрожал, умолял. И вот перед тем как нам приехать в Москву, отец застал любовников в постели. Мать он простил, а с Волонским порвал всякие отношения.

– И отказался подписать контракт?

– Да. Волонский потерял на этом большие деньги. А сегодня

я узнала, почему уехала мама. Отец снова застал ее с Волонским, но уже здесь, в Москве. И не простил, И я бы не простила тоже. С той страшной ночи я в минуты сильного волнения вновь вижу то свирепое грозовое небо, пруд, в который меня не раз подмывало броситься, чтобы разом покончить со всеми этими страхами. И только одно удерживало меня. Я хотела вырасти и узнать, что же испытывала тогда моя мать... в ту страшную ночь: боль или наслаждение? Но я не могла сблизиться ни с одним мужчиной, потому что ненавидела их! Простить мне мою маму или проклясть?

– Теперь я понимаю, какие чувства ты испытывала ко мне, когда я вытаскивал у тебя изо рта жвачку!

– Да. В памяти сразу же всплыла та страшная ночь и... оральный секс.

Принц и Кристина давно уже сошли с асфальтовой дорожки и просто шли по лесу, который стоял тихо-тихо, словно прислушиваясь к исповеди юной девушки, прожившей почти всю свою сознательную жизнь в страхе и ненависти.

– Наверное, ты до сих пор испытываешь ко мне неприязнь после нашей встречи на Патриарших прудах?

– Вы - единственный, к кому я не испытываю неприязни.

– А к отцу?

– Отцу?..

– Да.

– После сегодняшнего дня?..

– А что произошло сегодня?

– Я сегодня была с ним откровенна во всем, до конца, - Ты рассказала ему...

– Да. И он впервые был откровенен со мной и тоже до конца. Сегодня я узнала, что я - не его дочь.

– Когда он узнал об этом?

– Он знал об этом всегда. Поэтому спокойно оставлял нас с мамой, забирая только своего сына. Все эти годы он знал о связи своей жены с Волонским. А я все эти годы мучилась, считая себя предательницей, скрывающей от отца правду...

– Ты дочь Волонского?..

– Да. Поэтому я и сказала, что мы не наедине. Он с нами. Его кровь течет по моим венам. И это самое страшное, что только могло случиться в моей жизни...

– Волонский знает, что он твой отец?

– Да. Знает. Знал со дня рождения. Знал и в ту ночь.

– Мерзавец! Да его четвертовать мало!

– С ним мне все понятно. Мне осталось только выяснить, как мне быть с моей матерью?..

– Тебе надо встретиться с ней и поговорить! Я постараюсь тебе помочь!

– То, что она скажет, я знаю. Мне нужно самой пройти через это. Только тогда я, может быть, сумею что-нибудь понять...

– Тогда тебе надо набраться терпения и ждать, когда появится тот, с кем ты сможешь начать новую жизнь.

– Ты испугался, как тренер?

– Я не испугался.

– Ты поможешь мне?

– Но у меня жена...

– Я знаю.

– Если знаешь...

– Скажи, если человек тонет, ты бросишь ему спасательный круг?

– Да.

– Ты мой круг. Я не собираюсь отнимать тебя у жены и сына. Я тону, понимаешь? И мне надо помочь... И никто, никогда об этом не будет знать! Я клянусь тебе!