Тамерлан. Завоеватель мира
Шрифт:
Одним из самых драгоценных товаров для кочевников был металл, из которого ковали оружие. Чай, шелка и пряности считались роскошью. Такая торговля существовала в течение многих веков до Чингиса. Центральная Азия представляла собой перекресток путей между Востоком и Западом. Особенно важное значение имел Шелковый Путь — дорога длиной 3700 миль от Китая до средиземноморских портов Антиохия и Александрия, шедшая через Самарканд. Он начал действовать в первом веке до нашей эры. К тому времени, когда появились монголы, существовали еще три различных маршрута, связывающие Восток и Запад. Первый шел по морю из Китая в Персидский залив. Вторая артерия начиналась в низовьях Волги, проходила рядом с Сырдарьей, а затем поворачивала на восток, в Китай. Наконец третьим был северный маршрут, который пролегал из Волго-Камского региона через южную Сибирь к озеру Байкал, а там поворачивал на юг, в Каракорум и Пекин. На восток по этим маршрутам везли соколов и шерсть, золото, серебро, драгоценные камни. На запад из Китая шли фарфор,
Если кочевые привычки были одной характерной чертой монголов XII и XIV веков, другой была воинственность. Все монгольские мужчины, практически по определению, были воинами, так как любой, кому было менее 60 лет, считался пригодным для военной службы. У них просто не было гражданского населения. В пустынной местности само выживание — в основном путем охоты — требовало выработки качеств, очень полезных на поле боя. Военные приемы были заимствованы с прошлых времен. Как только мальчик научится ездить верхом, он начинает превращаться в воина. В седле он учится в совершенстве управлять лошадью, которая послушно подчиняется любому его приказу, быстро сокращать расстояние между собой и противником, учится стрелять из лука со смертоносной меткостью. Именно прекрасная выучка конных лучников стала основой мощи армий Чингис-хана. Эти конники имели составные луки из рога, сухожилий и дерева. Как пишет Гиббон, «увлечение погонями стало прелюдией к завоеванию империи».
Чингис организовал свою армию в соответствии с традиционной для степи системой десятков: подразделения из десяти человек, ста, тысячи и десяти тысяч. Тимур эту систему сохранил. Воины не получали никакой платы и должны были довольствоваться захваченным имуществом разбитого врага и разграбленных городов. Племена, которые раньше были враждебными, потом включались в состав различных отрядов, подрывая таким образом племенное единство и создавая совершенно новую армию, верную одному только Чингису. К этому добавлялась его личная гвардия из 10000 человек, которая работала как центральная администрация империи. Тимур действовал точно так же, когда старался сколотить армию из различных племен Центральной Азии. Он заимствовал и различные приемы, в особенности любил добиться окружения, часто применял излюбленное монголами ложное бегство. На эту уловку попалось множество врагов.
К религии монголы относились достаточно равнодушно. Они просто почитали Тенгри, священного защитника божественных небес, у которого просили помощи и в честь которого праздновали победы. Они не имели церквей и организованного культа в современном понимании. Лошади часто приносились в жертву Тенгри, их убивали и хоронили вместе с людьми, чтобы те могли ехать верхом в заоблачном мире. Шаманы, весьма уважаемые фигуры в монгольском обществе, действовали в качестве посредников между реальным и потусторонним мирами. Они впадали в транс, и тогда их души странствовали по небесам и подземному миру, чтобы как-то помочь своему племени. Одетый в белое, верхом на белом скакуне, великолепно смотрящийся с бунчуком и барабаном, шаман занимал высокое место в обществе кочевников, одинаково благословляя овец и волков, излечивая больных, указывая место невидимого противника и находя путь к самым тучным пастбищам. Религиозная терпимость была характерной чертой монголов, они легко принимали любую религию, с которой сталкивались.
Гиббона очень интересовал этот аспект наследия Чингис-хана. «Католические инквизиторы, которые в Европе с неслыханной жестокостью отстаивали нелепицы, могли бы устыдиться, глядя на варвара, который ожидал уроков философии и создал своими законами систему чистого теизма и совершенной терпимости», — писал он. В результате маститый историк пришел к довольно странному выводу: «Можно найти полное совпадение между религиозными законами Чингис-хана и мистера Локка». Монголы оказались менее догматичны, чем монотеисты, которые путешествовали через их земли, вне зависимости от исповедания — христиане, мусульмане или даже буддисты. В ходе своего продвижения на запад по просторам Азии по направлению к Европе монголы принимали религию покоренного народа, будь то буддизм в Китае или ислам в Персии и Золотой Орде на юге России. Однако это не мешало им сохранять некоторые детали шаманизма, что и было одной из причин, по которой великие державы исламского мира не прекращали считать Тимура ненастоящим мусульманином.
Если религия лишь в слабой степени повлияла на монголов, их вклад в культуру был практически незаметным. Хотя они оставили после себя вещи, достойные похвалы, — монголы были талантливыми резчиками по кости, рогу и дереву, делали изящные кубки и чаши, красивые ювелирные изделия, — они не имели письменности. Неграмотный народ, каким он был до Чингис-хана, не оставил совершенно никаких свидетельств о том времени. Созданная в XIII веке «Тайная история монголов», документ весьма сомнительной точности, оказалась единственным уцелевшим сочинением. Конечно, у монголов существовала яса, довольно смутный свод законов, который использовал Чингис при строительстве империи, и это доказывало, что они не были такими уж простаками. Но ее
Описание татар XIV века выявляет неожиданные параллели с монголами XIII века, которые им предшествовали. В частности, наблюдатели отмечают их физическую выносливость и легендарные военные умения. Татары, пишет Руи Гонсалес де Клавихо, испанский посол, отправленный ко двору Тимура Энрике III Кастильским в 1402 году, могут выдерживать «жару и холод, голод и жажду более терпеливо, чем другие народы. Когда пищи много, они становятся прожорливыми, но когда ее мало, им достаточно кислого молока, смешанного с кипящей водой. Для своих костров они не используют дерево, а только сухой помет своих стад, на этих кострах они и жарят, и варят» [12] .
12
«Жизнь и деяния великого Тамерлана с описанием земель его империи и зависимых, созданное Руи Гонсалесом де Клавихо, камергером великого и могущественного сеньора Энрике Третьего, короля Кастилии и Леона, с записями всего случившегося во время посольства, отправленного вышеупомянутым королем к названному князю, известному под другим именем — Тамурбек, в год от Рождества Христова тысяча четыреста третий». Прим. пер.
Сражения у них в крови. Они прославлены, как искусные лучники, которые несутся по степи на лошадях и поливают врага стрелами. «Они такие лучники, которые способны, выпустив стрелу, сбить ястреба с неба на землю. Темной ночью они своими копьями могут достать рыбу со дна морского. Во время брачной ночи они думают о дне битвы, а удары копий предпочитают поцелуям невесты». Они великие охотники. Во время охоты монголы образуют круги много миль в диаметре, а потом постепенно сужают их, гоня перед собой диких животных и убивая их. Во время таких облав они оттачивают воинские искусства и набивают животы, устраивая пиры с обильными возлияниями, которые тянутся всю ночь. К утру они собирают свои стада и разъезжаются по пастбищам, чтобы позволить покормиться своим лошадям, верблюдам, козам и овцам. Вполне нормальным для них считается, если человек покупает себе жену за скот или право выпаса. Если он богат, он покупает себе несколько жен. Полигамия распространена в высших слоях общества.
У обычных мужчин и женщин одежды были грубыми и простыми — длинный холщовый кафтан, который защищал от капризов погоды. Шелка, изящные одежды и золотые украшения были привилегией принцев. В бою они представляли собой грозное зрелище. Их враги просто боялись смотреть на монголов. Амир Хосров, индийский поэт, захваченный ордами Тимура в конце XIV века, вспоминает об их внешности с ужасом.
«Там было более тысячи татар-неверных и воинов иных племен, скачущих на верблюдах, великих командиров в битвах, с телами, подобными стали, закутанными в хлопковые одежды. Их лица подобны пламени, на бритых головах шапки из овечьих шкур. Их глаза настолько узки и пронзительны, что могут просверлить дыру в бронзовом сосуде… Их лица сидят прямо на теле, словно у них вообще нет шеи. Их щеки напоминают мягкие кожаные бутыли, испещренные морщинами и узлами. Их носы тянутся от щеки до щеки, а их рты — от скулы до скулы… Их усы необычайной длины. На подбородках у них жиденькая борода… Они выглядят, словно белые демоны, и люди бегут перед ними в ужасе».
Конфликт между монгольскими ханствами, наследниками Чингиса, которые держали железной хваткой львиную долю Азии, стал предвестником конфликтов внутри них. В конце XIII века в улусе Джагатая начали возникать серьезные трения. Это были противоречия между оседлым нобилитетом городов и деревень, в основном Марвераннахра, который принял ислам, и кочевой военной аристократией востока, которая его отвергала и цеплялась за языческие верования. Эти аристократы, для которых оседлая жизнь покоренных народов казалась просто чудовищной, начали пренебрежительно называть соседей кварнами (ублюдками). Но запад улуса вернул оскорбление, называя кочевников джете (разбойниками). Внутри улуса, который географически делился на восток и запад — Тянь-Шань или Небесные Горы, пики которых поднимались на 23000 футов, прошла трещина, которая быстро превратилась в настоящую пропасть, разделившую их. Обе стороны понемногу копили в сердцах ненависть. Напряжение усиливалось привилегиями, которые хан даровал военной аристократии. Они ложились тяжким бременем на плечи беднейших слоев местного населения, которое было вынуждено кормить, одевать и вооружать этих вояк.