Танцуй со мной

Уэстон Софи

— Ты красивая женщина, Алексис Брук, — почти сердито сказал он. — Если не хочешь замечать — твое дело. Но не думай, что весь мир слеп.

Она вздрогнула, и его магнетизм рассеялся.

— Ты сумасшедший, — пробормотала она, отталкивая его руку.

У него стало жесткое и надменное лицо, как тогда, на приеме у Шейлы.

— Известно ли тебе, — хрипло заявил Майкл, — что, проснувшись вчера утром, я обнаружил тебя в своих объятиях? — Это прозвучало обвинением.

Алексис похолодела и задохнулась.

— Это

вышло случайно. И не потому, что ты хотел меня. Ты был зол… — Она запнулась, увидев, как изменилось его лицо.

— Да, я был зол. Но это не мешало мне хотеть тебя.

У Алексис пересохло во рту. Даже Патрик не говорил, что хочет ее, и никогда она не слышала такого самобичевания в голосе, и никогда на нее не смотрели таким пожирающим взглядом. Она вдруг вспомнила, что здесь больше никого нет. Дыхание ее участилось. Стало очень тихо.

Вдруг Майкл небрежным движением запустил пятерню в волосы, пропуская меж пальцев темные кудри. Ей захотелось тоже дотронуться до этих волос, и она спрятала руку за спину.

— Черт! — яростно бросил он и тут же погрустнел. — Видно, я наклюкался. Хотя и не собирался признаваться в этом.

Алексис обошла вокруг стола и встала перед ним. Майкл поднялся.

— Но признался, — удивленно произнесла она, изучая его лицо.

— Да, признался, — устало подтвердил он. — Хочешь убедиться, что я не лгу?

Она колебалась. Патрик говорил, что она холодна как лед. Она ему верила. Оказывается, оба они ошибались.

— Да, — сказала она.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Мгновение Майкл, не шевелясь, принимал ее поцелуй. Потом он издал приглушенный звук и пошевелился. Алексис почувствовала себя былинкой в его могучих объятиях.

— Черт, — зло пробормотал он, — мог бы и догадаться, что так выйдет. — Он говорил не ей.

Алексис чувствовала себя очень странно. Сердце мужчины под ее чуткими пальцами клокотало, как просыпающийся вулкан, и от этого землетрясения она дрожала от головы до пят, и голова звенела от этих ударов.

Я никогда уже не буду прежней, подумала она. Ее рука обвилась вокруг смуглой шеи, вбирая тепло. И где-то в темных глубинах сознания родилась покорная мысль: это и должно было случиться с исчадьем ада.

Губы Майкла оторвались от ее рта и скользнули к шее. Пол медленно поплыл под ногами. Она вцепилась в мускулистые плечи. Пальцы удивлялись мощи мускулов, будто ощупывали сказочного богатыря. Он что-то сказал ей на ухо; не услышав ответа, тихо рассмеялся и подхватил ее на руки.

Алексис вздохнула и прижалась к нему. Лицо его было очень близко. Оно расплывчато плясало перед глазами. Она опустила веки.

— Нет. Смотри на меня.

Голос был тихим, но заставил ее трепетать.

Алексис

осторожно приоткрыла один глаз. Пол то приближался, то удалялся. Руки Майкла были тверды как камень, но ее не покидало безумное ощущение, что они оба сейчас провалятся сквозь землю.

— Я скажу тебе, где остановиться, — пробормотала она.

— Ладно, — согласился он весело и вместе с тем удивительно послушно. — Куда я тебя несу?

— В мою комнату, — ответила она, немного огорчившись, что ему понадобилось задавать этот вопрос.

Он улыбнулся.

— О'кей. Азимут, пожалуйста.

Она хихикнула:

— Строго на север, — и, взглянув ему в лицо, торопливо добавила: — Через генераторную дверь напротив и вверх по винтовой лестнице. Четвертая дверь.

Он пошел.

— Алкоголь благотворно влияет на твои навигационные способности, — сказал Майкл, боком войдя в комнату и пинком закрыв за собой дубовую дверь. Оглядевшись, он присвистнул. — Где твоя прялка? — пробормотал он.

Алексис не поняла. Она удивленно осматривалась.

Кровать была большая, старинная, с выпуклой резьбой. Каменные стены увешаны коврами и гобеленами, которые преимущественно выбирала она сама. У окна стоял нотный пюпитр. Одеяло на свежезастеленной кровати зовуще отогнуто. Воздух благоухал лавандой Комната ждала обитателей.

Майкл нежно опустил ее на кровать. Алексис обводила глазами комнату, будто видя ее в первый раз.

Она подумала: я никого еще не приводила сюда. Добродушная усмешка на лице Майкла заставила ее подозревать, что он догадался и об этом.

Ей вдруг показалось странным, что тем летом она никогда не приглашала Патрика, в которого влюбилась без ума, в свою святая святых. А этот чужак вошел сюда по ее приглашению и кажется удивительно на месте. И не просто чужак, а ловелас с мировой славой.

Она закрыла глаза.

— Я, наверное, сошла с ума. Майкл развязывал шнурки ее туфель.

— Ну хоть в этом мы с тобой похожи, — сокрушенно сказал он. — Подними левую ногу.

Майкл раздевал ее со сноровкой, которую она отнесла за счет большой практики. Но для ловеласа с мировой славой, искусного в совращениях, выглядел он чересчур холодным. Алексис открыла один глаз и осторожно посмотрела.

— Если это — совращение по-голливудски, то романтики маловато, — ляпнула она.

Майкл поднял глаза. Прочитать что-либо в этих глазах не представлялось возможным. Он коснулся ее щеки.

— Голливудский стиль требует юн там человека с микрофоном на такой длинной штанге и еще одного здесь, с камерой. Желательна и верхняя камера. Плюс гример, ассистенты режиссера, режиссер, а может быть, еще и сценарист, — сухо проинформировал он. — Можешь мне поверить, без них романтики гораздо больше.