Танцующая для дракона

Эльденберт Марина

Когда? Когда начнется отбор?

К счастью, я удержала эти слова в себе и только от души хлопнула дверью, отрезая себя от стражей.

В детстве я и пяти минут не могла усидеть на месте, но сейчас ноги словно вросли в пол. Я вглядывалась в темную, обманчиво-спокойную гладь океана, словно она могла дать ответы на мои вопросы. Затягивающую и безбрежную, опасной чертой пены обозначающую границу рифов, над которой изредка мелькала сверкающая в лунном свете чешуя. Сколько раз за сегодняшний вечер я видела их — не перечесть. Водные драконы редко подходят так близко к берегу,

разве что только в драконий месяц. Вот и сейчас мелькнули над водой мощные крылья-плавники, и зверь взметнулся ввысь на десяток метров, чтобы потом стрелой уйти вниз.

Яростный всплеск, которого я не могла слышать, отозвался внутри гулким ударом сердца.

Возможно, именно поэтому я слишком поздно услышала шаги, и обернувшись, обожглась об угольный взгляд дракона.

Даармархский отступил в сторону, в сопровождении хаальварнов в комнаты вошли Хеллирия и нэри Ронхэн. Глаза светловолосой местари метали молнии, ноздри раздувались, превращая ее изящный маленький носик в хищный клюв.

 — Оставьте нас, — скомандовал Витхар воинам, и те подчинились, плотно запечатав за собой дверь.

Лишь тогда Хеллирия шагнула к нам, сжимая кулаки.

— Что это значит, брат?!

— Сегодня было совершено покушение на местари Ильеррскую.

От последнего обращения Хеллирия скривилась.

— Да, до меня уже дошли эти кошмарные слухи.

В дипломатии ей не откажешь, это точно. Так тонко обозначить свое отношение к моему новому статусу! Не будь Ибри в подземелье, я бы даже восхитилась, сейчас же только вернула ей жесткий яростный взгляд.

— Теперь ты знаешь, что это не слухи, сестра. Отравительница найдена, и завтра на рассвете ее казнят.

— Все равно я не понимаю, какое мы, — она почеркнула последнее слово, — с Ронхэн имеем к этому отношение.

Хеллирия стояла, расправив плечи, серебристо-голубой шелк (видимо, ее любимый цвет) подчеркивал изящную хрупкость ее фигуры, шлейф струился по полу расплавленной сталью.

— И почему мы должны находиться здесь, — «здесь» она тоже подчеркнула, обозначив его ледяным презрением.

Нэри Ронхэн подняла голову, и чувства Хеллирии мелькнули в темных глазах отражением. В эту минуту я отчетливо вспомнила наш с ней первый и последний разговор.

«Ты пожалеешь».

— Возможно, нэри Ронхэн сумеет тебе объяснить, — жестко произнес Даармархский.

Жестко, но даже сквозь толщу этого камня я почувствовала мощь набирающего силу пламени.

— Ронхэн? — вскинула тонкие брови Хеллирия. — При чем тут она?

— Нэри, — взгляд Даармархского полыхнул огнем, но это было лишним.

Нэри Ронхэн побледнела, открыла рот, но с губ не сорвалось ни слова. Казалось, что-то мешает ей дышать.

 — Ронхэн? — Хеллирия перевела на нее раздраженный взгляд. — О чем говорит мой брат?

— Об отложенном приказе, отданном Ибри, — вместо нее ответил Даармархский. — О том, что она должна тайком продать драгоценности, которые я ей дарил. О том, что должна раздобыть яд тархарри. О том, что должна избавиться от Теарин и покончить с собой.

Глаза Хеллирии расширились, но ответить она не успела. Ронхэн затрясло, она рухнула

на пол и зарыдала, сбиваясь со всхлипов на рваный шепот, и обратно.

— Пожалуйста… пожалуйста, местари, пощадите… Я ведь сделала это и ради вас, я хотела избавить вас от нее…

Сестра Даармархского отступила, когда та потянулась к ее ногам, резко вздернула шлейф.

— Дура! — прошипела Хеллирия и стремительно вылетела за дверь.

Даармархский шагнул следом, но лишь за тем, чтобы скомандовать:

— Уведите.

Вошедшие хаальварны подхватили обмякшую нэри и вытащили из комнаты.

В который раз за сегодня хлопнула дверь, и дракон повернулся ко мне. Оглушенная случившимся, я застыла на том самом месте, с которого не сходила уже очень давно. Витхар смотрел мне в глаза, смотрел так, что я чувствовала, как бьется под кожей его пламя. Мощно, в такт ударам драконьего сердца. В такт дыханию, втекающему силой в родовой узор. Бьется, ударяя по натянутому канату взглядов, на разных концах которого застыли мы.

На огромной высоте.

— Ибри жива, — произнес Даармархский. — Она приняла тот же самый порошок часом позже, во время обеда, ее удалось спасти. Так же, как и твоего брата.

Так же, как Сарра?! Но… как?!

Ответ я услышала раньше, чем успела задать вопрос.

— Она носит моего ребенка.

Ортахарна, Аронгара

— Вот дерьмец! — с чувством сказала я, и только тут вспомнила, что не одна. — Простите, местр Бойд.

Адвокат покосился на меня как-то странно, но ничего не сказал. После того, как вина Мелоры была доказана (поначалу она еще пыталась упирать на несуществующий заговор против нее, но под угрозой ментального допроса призналась), заседание в принципе можно было считать закрытым. Если бы не допросили Гарренджера, который с какой-то радости подтвердил, что отправил Ярлисам уже обрезанную видеозапись.

В тот момент, когда выяснилось, что Ярлис об этом не знал (равно как и о том, что учудила его дочь), заседание действительно стало закрытым. Правда, немного в другом смысле: меня выставили из зала вместе с адвокатами и Мирис. Ассистентку под стражей отправили в медпункт, чтобы проверить, не нанесло ли ментальное вмешательство серьезного вреда, остальные скучковались рядом с водопадом.

И ждали результатов того, что происходит за закрытыми дверями.

Вообще-то я ждала еще и результатов медицинского обследования Мирис: честное слово, никому в жизни и никогда я так не желала здоровья, как ей. Хотя бы потому, что сама прочувствовала эту дрянь ментального приказа на себе, а еще потому, что не хотела, чтобы Гроу за это влетело.

Влететь ему может, это я поняла уже когда немного отошла от случившегося.

По сути, он отдал ментальный приказ, и пусть даже это меня спасло, оно не имело ни малейшего отношения к экстренным ситуациям, о которых говорил Рэйнар. Значит, отвечать ему придется по всей строгости закона, то есть (вот об этом мне думать совершенно не хотелось), ему грозит таэрран.