Танцующая для дракона
Шрифт:
«Ты и я. Завтра вечером. Что скажешь, Танна?»
Пошел ты!
Я не сказала ему так сразу, когда Лодингер впервые ко мне подкатил, зато говорила сейчас. Движениями, больше напоминающими зигзаги в ритме каких-то дикарских плясок вокруг костров. Яростью вскинутых рук и вонзающихся в небо кончиков пальцев, звенящих от напряжения.
Разворот — и из-под ребристой подошвы сыпется каменная крошка, подхватываю ветер и втекаю в него, вслед за летящими в сторону волосами.
«Завтра твой День Рождения, Танюш. Что ты хочешь в подарок?»
Пошел
Падение вниз, когда я прогнулась в спине и стекла прямо в каменную пыль, хрустящую под ногами. Водопад волос на мгновение отрезал меня от мира, а затем взмыл ввысь и рассыпался сотнями сверкающих нитей. Я двигалась вслед за ними, взлетая и опадая, как сорвавшаяся с инструмента натянутая струна, беспорядочно вспарывающая воздух в ритме собственного звучания.
Набирающего силу, скорость и ритм, все быстрее подталкивающая меня к краю уступа. Все ближе, ближе и ближе — туда, где обрыв уводит на землю, к стремительно уходящему вниз скользкому камню.
«Секс с такими, как я, тебе светит разве что в виртуальной реальности».
Пошел ты!
Выпад — и рывок вперед вслед за руками, в движении расходящимися в сторону для баланса. Текучей волной замираю на границе, удерживающей меня над пропастью. Пропастью, в которую так легко соскользнуть.
Движение вправо.
Выдох.
Из-под туфелек осыпается каменная крошка, а я улыбаюсь.
Знаю, что этого не было у Ильеррской, но сейчас мне так хорошо, как никогда раньше. Сердце стучит в груди, его ритм отдается в каждую клеточку тела, собираясь на кончиках подрагивающих пальцев.
Движение влево.
Вдох.
Что-то хрустит под стопой, носочки чуть проваливаются вниз, но я легко возвращаю их назад, удерживая едва уловимый в таком положении баланс. А потом срываюсь на вихрь, бегущий вдоль кромки обрыва: когда поворачиваюсь к нему спиной, умираю и возрождаюсь.
Снова и снова.
Мне хочется кричать, смеяться и плакать, и в каждом движении мой ответ Лодингеру.
Да пошел ты!
Дыхание подхватывает ветер, и я рывком отбрасываю себя от края.
Рвется невидимая нить, и вместе с ней рвется что-то во мне, отдаваясь в ушах еле слышным звоном. Замираю и стекаю вниз, прямо в каменную крошку и пыль. Ладони дрожат, как и я вся, но именно ладони меня держат, не позволяют окончательно рухнуть на уступ.
А впрочем…
Медленно вытягиваюсь на боку, повторяя изгибами тела какую-то неведомую мне странную фигуру. Дыхание медленно восстанавливается, я понимаю, что дубль бессмысленно запорот, а команду «Стоп» я наверняка упустила, когда танцевала, но мне уже все равно. Настолько все равно, что не хочется ни шевелиться, ни что-либо говорить, ни спускаться.
Но спуститься все-таки надо, потому что у нас с Гроу соглашение.
Может, я и не была Ильеррской, но я выполнила трюк без дублерши.
Волосы путаются, поэтому я выдергиваю пояс туники и плотно заматываю их, чтобы не мешались. А потом шагаю к краю и начинаю спускаться.
Отсюда
Первозданная дикая мощь.
Стихия танца, по сравнению с которой даже самое высокое пламя не всегда кажется ярким.
Перекидываюсь на дерево, по веткам стекаю на землю, но внизу действительно никого нет. Единственное, за что цепляется взгляд — мешок с вещами, бесформенной кучей валяющийся внизу.
У меня глюки, или как?
От дурацкого вопроса: «Эй, где все»? — удерживает только нежелание напороться на насмешки Гроу.
Подхожу. Наклонившись, подхватываю реквизит, и в этот момент слышу:
«Стоп. Снято!»
— Танни, может, слезешь с перил? — поинтересовался Рихт, сложив руки на груди.
Поскольку появляться вместе где бы то ни было нам нельзя по контракту, вечером он пришел ко мне в номер.
— Тебя это беспокоит? — фыркнула я.
— Меня беспокоит то, что я дал тебе подняться на уступ.
— А ты мог этому помешать? — я приподняла брови.
— Мог. Наверное.
Рихт приблизился и оперся ладонями о металлические перила.
— Да ладно тебе. Здесь даже невысоко.
Он покачал головой.
— И вид отсюда классный.
— Для этого обязательно сидеть на перилах?
Неожиданно для себя перекинула ногу через ограждение и спрыгнула на балкон.
— Спасибо, — произнес он.
— Всегда пожалуйста.
Раньше и не подумала бы спускаться, а сейчас… сейчас что-то изменилось. Во мне.
Может, после того, как услышала «Стоп. Снято!»
А может, после того, как с тихим жужжанием за мной опустилась камера. Передо мной тоже. И сбоку.
Выступивший из-за изгиба скалы оператор и его ассистенты выглядели слегка бледными и вспотевшими. У главного тряслись руки, остальная вывалившаяся за ними толпа просто пялилась на меня и синхронно моргала. А может и не моргала вовсе, это я в ту минуту точно сказать не могла: по ощущениям, мои ресницы подтянули за невидимые ниточки, из-за чего глаза стали больше и выразительней. Надеюсь.
Надеюсь, что не как у виаренка из того мультика, над которым я работала.
Рихт тоже был среди них, и он единственный стоял в отдалении.
Хотя нет, не единственный. Гроу прислонился к дереву, сунув большие пальцы в карманы джинсов. Обманчиво-расслабленный, но под снайперским прицелом его взгляда меня чудом не зашвырнуло обратно на скалу. Огненным гейзером, не иначе.
— Как ты вообще на такое решилась? — поинтересовался Рихт.
— Гроу пообещал мне дублершу на сцену номер семнадцать, — я облокотилась о перила, глядя на раскинувшийся внизу город.