Танцующая на лепестках лотоса
Шрифт:
Он выругался, что с ним случалось очень редко.
— Но это слишком рискованно, — сказал он. — И для тебя, и для Прака. Если мы проиграем сражение, сюда будут посланы кхмерские гонцы. Те, кто останутся здесь, будут предупреждены заранее.
— А чамы будут охотиться за нами, как за дикими зверями. Уж лучше погибнуть там, вместе с вами, чем несколько дней в ужасе прятаться в джунглях. Многие женщины так думают. И я с ними согласна.
Он сжал ее руки.
— Но вы могли бы скрыться. Это вполне возможно.
— Туда идет жена короля, и она будет там вместе с ним.
— Он может найти себе еще одну жену! Десять других жен!
— Нет. Все знают, как он любит ее. Без нее он чахнет, как и она без него. Поэтому она и идет с ним. Поэтому отказывается прятаться здесь. Предпочитает жить или умереть вместе с ним.
— Но Прак, ты должна подумать о Праке. Чамы заберут его в рабство. И остаток жизни он проведет, терпя побои и издевательства. Ты хочешь, чтобы его жизнь была такой?
Сория хотела быстро ответить, но представила себе описанную Бораном картину, и глаза ее наполнились слезами.
— Этого… этого не случится.
— Почему это?
— Потому что, когда мы пойдем туда… у нас будет с собой яд. И если битва будет проиграна… мы примем яд.
— Нет!
— Прак тоже хочет этого. Он согласен.
— Ты говоришь ужасные вещи!
— Но и королева сделает то же самое. Это была ее идея. Она принесла много яда, хватит на всех. Но я на всякий случай собрала тут немного грибов с красными шляпками. Они…
— Выходит, наши люди умрут. Вместо того чтобы сбежать, вместо того чтобы выжить и готовиться к новым битвам, наши люди умрут.
— Все как один. Мы будем либо жить все вместе, либо вместе умрем.
— Тогда королева не такая, какой я ее представлял. Не такая уж она и мудрая.
Теперь настал черед Сории покачать головой:
— Ты не прав, Боран. Жить или умереть всем вместе — это мудрое решение. Но она думает, что мы будем жить. Она верит в нашу победу.
— Но врагов больше, чем нас, даже вместе с сиамцами.
— Я знаю, что ты всегда принимал решения, думая обо мне и о наших сыновьях, — сказала Сория. — Поэтому, пожалуйста, задумайся вот над чем: что, если король примет план Прака? Разве наш сын может не быть там и не видеть, как осуществляется задуманное им? Если вы проиграете, он не будет бежать в страхе, бежать с позором. А если вы победите, пусть он разделит вашу славу. Пусть этот момент победы вдохновляет его всю оставшуюся жизнь. Потому что ему нужно будет на что-то опереться, когда нас не станет.
Боран отпустил ее руки и потер свою больную шею.
— Говорят, что мы выступаем через два-три дня, — сказал он, опустив глаза. — Ты хочешь сказать, что так скоро все близкие мне люди могут быть уже мертвы?
— Я говорю тебе только то, что должна была сказать.
— Теперь… весь мир представляется довольно суровым местом.
Она наклонилась к нему и, обняв обеими руками, крепко прижала к себе.
— Да, но если мы победим, он станет местом совершенно замечательным. Поэтому победи, Боран. Сбереги Вибола и победи.
Он положил голову ей на плечо.
— Нашим сыновьям необходимо видеть нас сильными. Но как
— Я знаю. Я тоже этого хочу. Но на самом деле ты сильный, Боран. Поэтому я хотела, чтобы ты вел нас за собой. Именно потому, что ты сильный.
— Как и ты.
— Нет. Вначале, когда чамы только-только пришли, я была слабой. Очень слабой. Но потом я придумала, как могу быть полезной. Прости, что не сделала для тебя большего. Я была недостаточно сильной для тебя.
— Почему ты так говоришь? Ты сидишь здесь и рассказываешь мне, что собираешься принять яд, что готова скорее встретиться с врагом лицом к лицу, чем бежать. Ты чинишь мои сети, не жалуясь, лечишь мои болячки, когда у тебя хватает своих собственных. Только очень сильный человек мог бы делать то, что ты делала всегда.
Она закрыла глаза: хотя она считала, что он преувеличивает, слышать ей это было приятно.
— И все же я хочу спросить… каково будет твое решение?
— Насчет того, чтобы пойти со мной? Ты спрашиваешь у меня так, будто я тобой руковожу. Ты, Сория, похожа на глубокую реку — спокойная на поверхности, но бурная внутри. Я бы предпочел, чтобы ты осталась, но если ты считаешь, что должна идти и что Прак должен идти, то я не стану вас останавливать.
— Спасибо.
Он покачал головой, и взгляд его упал на букет ирисов, который она поставила в углу их жилища.
— Похоже… боги очень жестокие. Потому что мы с тобой столько построили всего, а через считаные дни все это может быть утрачено.
— Я знаю. Но чтобы наши сыновья могли жить, как настоящие мужчины, мы не должны останавливаться. Мы ведь оба так считаем?
Он кивнул.
Она поднесла его перевязанный указательный палец к своим губам и поцеловала его — такого она не делала много лет. Внезапно годы их юности показались бесконечно далекими. Воспоминания по-прежнему были свежи в памяти, их было много, но в данный момент этого было недостаточно. Ей нужна была свобода, чтобы смело смотреть в будущее, нужно было обещание счастливых дней, полных волшебных картин и звуков, которые ей только предстояло открыть для себя.
Если будет нужно, она примет яд. И даст его Праку. Но она должна будет умереть первой. Поскольку, что бы там ни говорил Боран, она не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы стать свидетельницей гибели своего сына. Ее мальчик, который принес ей столько радости и которого она любила намного сильнее, чем себя, должен будет умереть в одиночестве.
По мере приближения к Цитадели женщин Воисанна нервничала все больше и больше. Ее охватывало радостное возбуждение при мысли, что она скоро снова увидит своих соотечественников, однако она беспокоилась, как они примут Асала. Она доверила ему свою жизнь, она полюбила его, но кхмеры могли увидеть в нем лишь чамского воина, над которым нужно взять верх. Все они, конечно, жаждут мести, и Асал может стать для них подходящей мишенью, и перед желанием ее поразить трудно будет устоять.