Танцующая с кинжалами 1
Шрифт:
– Иди сюда, котенок.
Судя по глазам, теплое обращение что-то колыхнуло в эмоциях крохи, значит Удрай все же не перегнул палку. С его обращением и любовью ломать молодых чемпионов ничего не мог поделать даже мастер Ритх. В данном случае девчонке ой как повезло остаться самой собой.
Синдег запер дверь на замок и провел девушку в душ. Здесь скинул с нее изорванные остатки одежды и усадил в ванну. Растворил несколько колб в воде, где продолжала неподвижно сидеть Катая, глядя куда-то в одну точку перед собой.
– О чем думаешь?
– нарушил относительную тишину Синдег, когда оба пообвыкли
– О гильдиях, - отозвался тихий голос.
Ошейник все так же блестит сталью на свету, обязывая слугу молчать. Снять его может только Кайра, но не желает этого. Впрочем, лишить голоса пленника самое разумное из всех других вариантов. Вот только после сегодняшней ночи инстинкт самосохранения чемпиона дал сбой. Жизнь и смерть не воспринимаются.
– Разумно, - улыбнулся химик. В воде поднималась пена, скрывая под собой хрупкую фигуру, - Ты ведь недавно у Данта. Если он до сих пор не понял, каким чудом обладает, то могу лишь посочувствовать. И твоему парню, что отпустил одну.
Изящная девичья рука от сказанных слов невольно скользнула к запястью и накрыла собой ритуальный рисунок, что не могло укрыться от наблюдательного взгляда химика. Переживает, что одна так далеко. Чемпионы обладают сильной выдержкой и выносливостью, если сравнивать с простой элитой. Но что значит находиться на волосок от смерти, рядом с теми, кого не знаешь? Когда перед глазами проносятся картинки прежней жизни и лица тех, кто был дорог.
– Не отпускал?
– догадался Синдег. Едва заметное качание алой головы подтвердило догадки, - Разве можно убегать от того, кто отдал тебе свое сердце? Без предупреждения?
– Так будет лучше, - голос звучал ровно, слез в глазах тоже нет. Сила юного чемпиона велика, этого не отнять, - Со мной много проблем.
– Но это вносит разнообразие в нашу жизнь, - химик сел удобней. Было интересно узнать, о чем думает девушка за день до возвращения мастера и собственной смерти. Это не Ноксус, других жизней не будет, - Впрочем, этот дурак пожалеет о том, что не уследил за тобой.
– Джокер не дурак, - глухо прозвучал голос. И только тут дрогнул.
– Джокер?..
– И это я обязана ему, а не он мне, - тихо звучал шепот, с трудом слышимый за шумом воды, - Ему будет лучше, если меня не будет... и я не боюсь вашего мастера, и ни о чем не жалею...
Химик сидел, как громом пораженный. Фраза, сказанная в порыве эмоций, до сих пор звучит в голове. Эта малышка... так рьяно пытается защитить от несправедливых слов Джокера? Того самого Джокера?! Синдег пытался свыкнуться с именем несколько минут. Но как можно поверить, что вот это хрупкое существо в ванной, перемазанное в пене, могло принадлежать самому грозному чемпиону Лиги?! Как, а, главное, зачем маньяк арены связал свою жизнь с таким котенком? Она не то, чтобы жить не умела, она только познавала мир, натыкаясь на стены преград. И сюда, на остров гильдии Алмаз, ее занесло случайно, не подозревая о смертельном исходе. Этого только не хватает!
– Он любит тебя?
Девушка вздрогнула от фразы. Молчала недолго, химик не торопил. Ему нужно было знать ответ.
– Нет. Он не знает меня, - отозвалась Катая, не поднимая головы и глаз от пены, - Я пыталась убить себя, он помешал. И связал свою жизнь с моей, чтобы не делала так больше.
На
– Значит информация о том, что Джокер залетел с девчонкой, не зная, что та девственна - верна, - от слов Катая напряглась, что не укрылось от внимательного взгляда, - Что ты сказала ему после этого?
– Мы не разговаривали, - глухо прозвучал ответ.
– Не разговаривали на эту тему?
– Нет.
– Почему?
– химик понимал, насколько глупым кажется разговор двух чемпионов вражеских гильдий со стороны, но хотел знать наверняка.
– Не знаю. Одной болью больше, одной меньше, - эти слова затронули что-то внутри, да так, что Синдег на время потерял дар речи и ощущение времени. Шум воды стоял в ушах вместе со словами.
– Другими словами, ты даже не испытываешь к нему ненависти?
– Синдег изучал бледное лицо с ссадинами. Черные пушистые ресницы с капельками воды выглядят сказочно и необычайно, - Похоже, я совсем перестал понимать женскую логику.
Девушку надолго оставили одну. Разбираться в себе Катая не хотела так же, как копаться в мыслях и желаниях. Хорошо, что химик вылил успокаивающего раствора в воду. Иначе эмоции взяли бы верх и сломали возведенный барьер безразличия. Хрупкий, как карточный домик. Катая подняла руку из воды: та ручейками скользнула вниз, стекая и капая на колено. Рисунок черными красками извивается на запястье. Так же вьется лоза по стенам деревьев, радуя мечтательных людей своими изгибами. Что дальше? Катая откинулась назад и закрыла глаза. Не хотелось ничего. Совсем ничего. Хотела бы она видеть Джокера сейчас? Возможно. Он единственный, кто не стал бы ругаться, упрекать или читать нотации о ее пропаже и бездумном приходе на остров вражеской гильдии. Смотрел бы на нее своим холодным взглядом ничего не выражающих глаз. А потом ушел бы к себе, или по делам. Быть может, оцарапал бы кинжалом тонкую шею и предупредил, что при очередной подобной глупости лишит жизни сам.
Теперь можно сходить с ума? Или уже?
Через двадцать минут вернулся Синдег. Он стоял у двери какое-то время и смотрел на спящую в ванной девушку. Та свернулась калачиком, положив голову на бордюр. Аккуратно, чтобы не разбудить смертельно уставшее существо, Синдег слил воду и вытер девушку пушистым махровым полотенцем. Отнес в комнату и уложил на приготовленный диван, предварительно расчищенный от груды хлама. Не помешает и вправду завтра прибраться. В конце концов девушка нарушила запрет на открывание рта, так что уборка комнаты будет вполне приемлемой платой за его, химика, молчание.
Утром все оказалось несколько труднее, чем Синдег предполагал накануне. Вещей оказалось так много, что ни в шкаф, ни в тумбы они не влезали. Ко всему прочему возникла проблема с последующим нахождением нужных вещей и записей. Разве вспомнит, куда убрал?
– Ты пытаешься убрать груды хлама, а не разобрать его, - донесся голос от окна, - Поэтому ничего не получается.
На подоконнике полулежала юная чемпионка. В лучах солнца белоснежные волосы слегка светились. Но, в данном случае, волновали химика не они.