Танцующая со смертью

Джон Максвелл

Хлопаю дверцей багажника и иду к своему месту, прыгаю в машину и разворачиваю зеркало заднего вида на пассажира, чтобы видеть ее глаза, охренительно красивые. Наши взгляды тут же встречаются.

– Знаю, что по плану должен быть отель, но, может, мы начнем уже сегодня? Чтобы не тратить время зря, – предлагает она.

– Простите, но нет. Первое место, что указано в Вашем списке – его лучше не посещать ночью.

– Еще не так уж и поздно. До заката еще часа полтора, хотя при таком ливне это вряд ли имеет значение…

–

Поверьте мне. Не стоит ехать туда сейчас. Сегодня Вам нужно выспаться, а завтра с утра начнем. Я знаю этот город лучше, чем кто бы то ни был. И в этом клубе бывал не раз. Доверьтесь мне – и всё будет хорошо.

Она отводит взгляд и кивает.

– Хорошо. Меня зовут Алиса.

Я перевожу взгляд на дорогу и снимаю автомобиль с ручника.

– Да, я знаю, – тихо бурчу себе под нос и медленно нажимаю на газ, отжимая сцепление.

Дождь разыгрался в полную силу и, казалось, не хотел, чтобы мы добрались до отеля. Он замедлял меня настолько, насколько это было в его силах, но это было тщетно. Да, мы долго стояли в пробках и перед перекрестками, ожидая, когда, наконец, злосчастный красный сменится слащаво-зеленым, но, тем не менее, потихоньку приближались к своей цели.

А это было главное – доставить Седьмую до отеля, где ей уже ничего не будет угрожать.

Она молчала, а я первым говорить не стал. Если клиент захочет почесать языком и рассказать о своих проблемах – он начнет сам. Проблемы – вообще одна из самых частых тем для разговоров, если собеседник умеет слушать. Недовольство правительством, ситуацией в мире и медициной – уже вторая.

– Тут всегда такие сильные дожди? – наконец, не выдерживает она и задает вопрос. И это тема номер три – погода. С неё всё обычно и начинается. Все, как один, всегда начинают с дождя.

– Очень часто. Гораздо чаще, чем солнце на чистом небосводе.

– А зимой? Постоянные снегопады?

– О да. Засыпает порою город так, что люди даже на работу не ходят. Пару раз на моей памяти снега было столько, что сугробы были ростом с человека.

– Я бы хотела… увидеть такой снегопад…

На это я отвечать не стал.

– Вы знаете, почему я приехала?

– Кто-то умер?

– А знаете, кто именно?

Перевожу взгляд на зеркало, а через него – на нее. Она тоже уже смотрит в зеркало, ожидая начала зрительного контакта. Ну или просто следит за мной. А вопрос… им она меня проверяет.

– Молодая девушка, – отвечаю я. – Кем она Вам приходилась?

– Она была моей сестрой. Младшей. И в детстве, и спустя многие годы, мы были не разлей вода. Никто не знал ее лучше меня.

Я киваю.

– Почти уверена, что ее убили. И убийца – ее муж. Но доказательств нет. Следствие замяло дело, выдав все за самоубийство. Но я знаю, что это не так – она не могла покончить с собой. Я ее знаю, Руслан. Самоубийство могут совершить лишь люди в глубокой депрессии. А она в ней совершенно

точно не была! Я разговаривала с ней буквально за день до этого случая! Вы же верите мне?

– В то, что Вы ее знали – верю. Остальное… требует доказательств. – Про то, что самоубийство могут совершать также люди, оказавшиеся в безвыходном положении или с разбитым сердцем, я решил не говорить.

– И мы их получим.

Мой ответ ее расстроил. И я понимаю, почему. Но врать не стану – очень многие, кто ищет свою версию произошедших событий, оказываются разочарованы. Порою, в жизни все случается куда проще, чем в сериалах и голливудских фильмах. Иногда самоубийство – это самоубийство, а не заговор корпораций или политический заказ. А убийство замужней женщины чаще всего совершается мужем. Тут она вполне может оказаться правой.

Я останавливаюсь у входа в гостиницу. Она смотрит на облупившуюся краску на дверях, на разбитые окна первого этажа и на перегоревшие буквы «Г» и «Ц», из-за чего надпись читается как «ОСТИНИ А». Взгляд выражает недовольство – носик морщится, а бровки хмурятся.

– Внутри она не так плоха, как снаружи. Поверьте, – обещаю я и выхожу. Открываю перед ней дверь и иду за чемоданами. Она стоит и ждет. Хочет, чтобы я пошел вперед. Опасается.

Я делаю так, как она хочет – первым захожу в гостиницу.

Седьмая забегает следом и облегченно выдыхает, глядя на царящую вокруг чистоту и закос под роскошь. Девушка за регистрационной стойкой тут же находит мою спутницу в журнале брони и выдает ключ. Металлический.

– Настоящий ключ? – Алиса усмехается. – Я думала, все отели уже давно перешли на магнитные карточки.

– Не все, – отвечаю я. – Этот отель, как и многое другое в этом городе, слегка застыл в прошлом.

Алиса берет ключ, массивный и длинный, с брелоком, обозначающим номер ее комнаты.

Подошедший в форме мужчина предложил мне помочь с багажом, но я лишь отрицательно качнул головой, и он тут же отступил.

Иду к лифту, и его двери автоматически открываются. Захожу внутрь, за мной заходит и Алиса. Она нажимает на нужный этаж, и двери закрываются. Она прячет глаза, ей неловко. На ее безымянном пальце правой руки – кольцо.

– Вы замужем?

– Была, – она отвечает, не поднимая взгляда. – Муж умер два года назад. В автокатастрофе. Пьяный урод на грузовике выехал на красный.

– И Вы все еще носите кольцо на пальце?

– Оно… помогает.

– Отталкивать потенциальных ухажеров?

– И это тоже.

Двери лифта открываются – и она первой выходит в коридор. Еще раз смотрит на номер, указанный на брелоке, и направляется направо. Я иду за ней. Следую за безупречным стройным силуэтом, но, к сожалению, длится это недолго. Мисс-стройные-ножки останавливается у одной из комнат и разворачивается ко мне.

– Дальше я сама. Спасибо, Руслан.

Я ставлю чемоданы на пол.