Танцующие пылинки
Шрифт:
Чутье подсказывало мне, что и то, и другое.
Я не злилась на О'Ди. Мне нужно было рассказать о том моменте с Брайаном, вслух признать свою вину за то, что я не рассказала маме об этом или о чем-то еще. Это не означало, что чувство вины исчезло, но оно улеглось до приемлемого уровня, как будто все, чего оно хотело, это чтобы я столкнулась с ним лицом к лицу.
И уж точно я не злилась на О'Ди. Но его исчезновение напомнило мне, кем мы были друг для друга, и обращение к нему по фамилии стало чем-то вроде ментальной брони.
— Ты в порядке? — спросила Отэм, когда мы ходили по универмагу.
После трех
— У меня чешется запястье, — честно пожаловалась я, указывая на гипс. — И я отчаянно хочу избавиться от этой штуки.
Отэм сморщила нос.
— Когда мне было четырнадцать, я сломала лодыжку. Лыжный школьный поход. Я возненавидела гипс. Это сделало меня несчастной. Киллиан только начал учебу на втором курсе университета, но он пропустил все вечеринки первого семестра, чтобы заботиться обо мне.
О, боже, я не хотела этого знать.
— В каком университете он учился?
Будь проклято твое любопытство, Финч.
— Глазго. — Она грустно улыбнулась мне. — Он остался в родном городе, чтобы заботиться обо мне.
— Твой дядя действительно о тебе не заботился?
Отэм обошла витрину с духами и остановилась передо мной, понизив голос.
— Он постоянно говорил нам об оценках в школе, о внеклассных занятиях, и в тот момент, когда мы проявляли какие-либо признаки слабости, например, четверка вместо пятерки, проигранный футбольный матч Киллиана, проваленное мной прослушивание в Королевской консерватории — он наказывал нас в течение ближайших нескольких дней.
Флакончик «Мисс Диор» привлек мое внимание, и я подумала о том, как же удивительно, что мама поддерживала меня во всем. Когда я приходила домой с плохой оценкой, она никогда не заставляла меня чувствовать себя неудачницей.
— Господи, похоже, он тот еще фрукт.
— Ты даже не представляешь. — Отэм взяла меня под руку и повела к лестнице. — Во всем остальном он абсолютно не интересовался нашей жизнью.
— Королевская консерватория?
— Шотландии, — ответила она. — Мне было тринадцать, когда я подала заявку на участие в программе современного балета для младших классов.
Я улыбнулась представшей картинке.
— А я начала заниматься балетом, когда мне было шесть лет. Все было без толку. Я не знала, что ты балерина.
Отэм поморщилась.
— Да, но, боюсь, не исключительная. Вот почему я так и не попала в здешнюю консерваторию. Она входит в пятерку лучших в мире школ исполнительского искусства.
— Ты перестала танцевать после прослушивания?
В ее глазах мелькнула печаль.
— Когда я не поступила в RCS (анг. The Royal Conservatoire of Scotland — Королевская консерватория Шотландии), дядя отказался платить за уроки танцев. И за все, что было связано с ними. Какой в этом смысл, если у меня не получится быть лучшей?
Я почувствовала, как моя кожа вспыхнула от гнева и обиды за эту девушку. Я даже не была знакома с их дядей, но моя неприязнь к нему росла с каждым днем. И я только что подписала контракт с его проклятым лейблом.
— Твой дядя похож на человека с очень маленьким членом.
Отэм разразилась
— Спасибо, Скайлар.
Я улыбнулась ей.
— За что?
— За то, что рассмешила меня, когда я посвящала тебя в свою грустную историю. Я рассказывала об этом лишь горстке людей, и ни разу она не закончилась для меня приступом смеха.
Я сжала локоть Отэм здоровой рукой.
— Что я могу сказать? Это мой дар.
Когда мы возвращались на Бьюкенен-стрит, на нас налетел пронизывающий ветер, и я порадовалась зимнему пальто, которое О'Ди купил мне несколько недель назад. Прижавшись к друг другу, мы с Отэм шли к Аргайл-стрит. Тут мой взгляд буквально приклеился к парню, играющему в нескольких футах от нас.
Он был довольно хорош.
Приступ тоски вызвал боль в моей груди.
— Ты скучаешь по этому? — спросила Отэм, когда мы проходили мимо музыканта.
— По уличной игре?
— Да.
Я молча кивнула.
— Тогда все было проще.
— Киллиан сказал, что ты не хочешь возвращаться в музыкальный бизнес. Что-то о ненависти к славе, которая была частью всего этого.
— Он так и сказал?
Я почувствовала, что Отэм внимательно смотрит на меня.
— Он думает, что это страх после всей ужасной огласки, связанной с убийством твоих родителей. — Голос Отэм был нежным, как будто она боялась говорить о таком, но я все равно вздрогнула.
Убийство.
Я все еще не могла осмыслить случившееся.
Моя мама и Брайан были убиты.
И ублюдки, которые это сделали, все еще были где-то на свободе.
— Твой брат верит в то, во что хочет верить, — сказала я с горечью.
— Киллиан думает, что если бы ты действительно не интересовалась музыкальной карьерой, то нашла бы другой путь. Что у тебя есть другие варианты. Тебе не кажется, что он может быть прав?
— Не знаю, — тоскливо призналась я. — Когда я была в группе, мои сложные отношения с Мики поместили нас в эпицентр шторма, от которого мы не могли убежать. Может быть, если бы наши отношения были менее запутанными, если бы фанаты не подхватили это, слава была бы другой. Но этого не узнать. Все, что я знаю: у меня было все, что я хотела, и я была отчаянно несчастна. — Я грустно пожала плечами. — Значит ли это, что так будет снова? Неизвестно. Так что, думаю, я меньше боялась рискнуть, чем встречаться с парнями. Они тоже были моей семьей, и я… Я бросила их. Я еще не была готова встретиться с ними лицом к лицу, поэтому согласилась поступать, как предложил О'Ди и надеяться, что все будет хорошо.
— Ты злишься на Киллиана, — пробормотала она.
— Нет, это не так. Что ему было делать? Позволить мне жить в этой квартире, кормить, одевать — и все это даром? Я была для него совершенно незнакомым человеком. Он предложил мне альтернативу жизни на улице, и я согласилась. Теперь я в Глазго по рабочей визе, меня не выгнали из страны, у меня есть туристическая страховка, место для проживания и время, чтобы разобраться во всем. И все это в обмен на то, что откровенно пугает меня до чертиков. Я не сержусь на твоего брата. Я немного обижена на него, — фыркнула я, — но не сержусь. Я просто…