Танцующие пылинки
Шрифт:
— Нет, не люблю. Прости.
— Возможно, ты никогда и не любила.
— Я любила тебя. Меня влекло к тебе. Но думаю… Иногда я думаю, что мы были более зависимы от тоски, чем от любви.
— Что ты имеешь в виду?
— Пока мы тосковали друг по другу, мы не давали себе шанса вступить в настоящие отношения, где могли бы разочароваться и причинять боль до тех пор, пока не будет пути обратно. Вместо этого мы продолжали фантазировать друг о друге. Тоска была сильнее любви.
Он хмыкнул.
— Или,
Боже, он просит меня причинить ему боль.
— Мики…
— Есть кто-то другой?
Я не могла рассказать о Киллиане, но опять же, я не хотела лгать.
— Да.
Он прерывисто выдохнул.
— Друг, о котором ты говорила?
— Да.
— И ты любишь его? Это он, верно.
— Да, это он. И да, я люблю его.
Мики повернул лицо к свету, так что я увидела, как его прорезала боль. Я подалась вперед.
— Мики, я не такая, как ты говоришь. Не такая. И тот факт, что ты так думаешь обо мне… Любовь — это не разрушение кого-то, чтобы довести его до своего уровня. Любовь — это видеть в человеке, которого ты любишь, — мой голос дрогнул от эмоций, когда я подумала о вере Киллиана в меня, — лучшую возможную версию того, кем они могут быть.
Его челюсти сжались, но он кивнул, в глазах заблестели слезы.
— Ты знаешь, что я права.
Он продолжал кивать, с трудом сглатывая, словно пытаясь проглотить свои эмоции.
— Если ты пришел сюда ради меня, ради себя или ради группы, я не поеду с тобой домой.
Мики, наконец, посмотрел на меня.
— Значит, ты никогда не вернешься домой?
Я грустно улыбнулась ему.
— Я дома.
— Черт, — выдохнул он дрожащим голосом, проводя рукой по волосам. — Мне нужно выпить.
По комнате будто пробежал холодок, и меня охватило беспокойство.
— Не говори так.
Он поморщился.
— Не волнуйся. Я и не собираюсь этого делать. Я просто… У меня есть триггеры, ты же знаешь.
Я почти боялась спросить.
— Я… Я твой триггер?
Мика не ответил, но выражение его лица говорило за него. Беспокойство терзало меня, и по мере того, как тянулась ночь, я заставляла себя бодрствовать и наблюдать за Мики, пока смена часовых поясов, наконец, не увлекла его за собой. Убедившись, что он спит и не уйдет, чтобы найти выпивку, я рухнула рядом с Брэндоном на свою кровать настолько измученная, что даже его храп не мог меня разбудить.
ГЛАВА 28
— Скай.
Мое тело мягко встряхнули, выводя из мира снов.
— Скай, проснись.
Я проворчала и неохотно открыла глаза. На улице все еще было темно.
— Который сейчас час? — пробормотала я.
Голова
— Сейчас семь сорок пять. Мы готовим завтрак.
— Некоторые вещи действительно меняются. — Я проследила взглядом, как он вышел из комнаты. — Я сейчас выйду.
Я перевернулась и потянулась за телефоном, лежащим на прикроватном столике. Прошлой ночью я включила его на беззвучный режим, чтобы не разбудить парней, и забыла включить на обычный. Я ожидала сообщения или пропущенного звонка от Киллиана, но ничего не было. Зато было сообщение от Отэм.
Киллиан сказал, что Мики и Брэндон пришли навестить тебя. Надеюсь, у тебя все в порядке? хx
Я села и быстро набрала ответное сообщение.
Они переночевали здесь, потому что мы долго разговаривали… Думаю, с нами все в порядке.
И я была в порядке. Брэндон не знал, как держать обиду, хотя я изменила его жизнь (то, что я все еще собиралась обсудить с ним на едине), и Мики… Думаю, что в конце концов он изменит свое мнение.
Я прошаркала на кухню, где нашла готовящего… Мики?!
— Святое дерьмо, ты действительно готовишь нам омлет?
Он одарил меня мальчишеской довольной улыбкой.
— Ага.
— Пахнет потрясающе.
Я забралась на табурет напротив него, пока Брэндон возился с приготовлением кофе.
— С каких это пор ты готовишь?
Он пожал плечами.
— Я помогал на кухне в реабилитационном центре. Мне это понравилось. Так и прижилось.
— Это было здорово в туре. — Брэндон пододвинул ко мне чашку кофе. — Иногда мы питаемся настоящей едой.
— Ну, так и должно быть, — сказала я. — Вы же знаете, как важно вкладывать в свое тело правильные вещества, особенно в период гастролей. Вам нужна энергия.
Парни обменялись взглядами, что-то ностальгическое и грустное промелькнуло между ними, и я поняла, что раньше все время так говорила, читая им лекции о том дерьме, которое они вкладывают в свои тела.
Решив, сейчас или никогда, я спросила:
— Как дела у Мэйси?
Они обменялись еще одним взглядом, на этот раз более непроницаемым, и Мики перевернул омлет.
Брэндон заговорил первым.
— У нее сейчас трудные времена. Поскольку альбом не так успешен, она чувствует, что поклонники обвиняют в этом ее.
— Но не она писала альбом, — поморщился Мики. — Мы с Остином.
Я колебалась, сказать ли то, что хотела, но Мики прочитал выражение моего лица.
— Просто скажи это.