Танцующий бог
Шрифт:
— Ну, коли встретим, поможем, — прогудел Руго, заботливо укутав улыбнувшуюся ему гадалку шалью, поскольку стемнело и стало прохладно. — На вот лучше зайчатины печеной поешь с клубнями.
Человек-гора протянул девушке миску с указанным блюдом и проследил, чтобы она съела все до последнего кусочка. А потом напоил горячим травяным отваром. После еды Найре немного полегчало, но дрожь все так же не уходила. Перед глазами почему-то стояло не нашествие тварей, а книга. Очень богато украшенная книга, в обложке несколько самоцветов, такую, наверное, можно очень дорого продать ценителям. Вот только можно ли ее продавать? Гадалка не знал, да и не было у нее никакой книги.
— Жаль, конечно, что в Лэр не попадем... — вздохнул
— Ничего страшного, — возразил Иралиан. — Зерт, хоть и поменьше будет, но там наших, без дела шляющихся, хватает. А потом можно будет и в Олантан заглянуть. Да и на юг в преддверии зимы двинуться, чтобы не мерзнуть.
— Тоже вариант, — покивал сказитель.
Еще немного поговорив, актеры расползлись по фургонам. Завтра следовало выехать пораньше, тем более, что придется сворачивать на юг, к берегу Лианора, а это значило, что придется сходить с дроги и двигаться через степь. Несколько дней пути по безлюдным местам предстоит, прежде чем доберутся до городка Файдорг. Оттуда, кстати, можно будет и отправить письма в герцогскую канцелярию и чародеям.
Не так давно, лет десять назад, в Дэлоуэ возникло новшество — почтовая служба, через которую, заплатив немного денег, можно было отправить письмо куда угодно, хоть на юг, в Наро и Лиатхан, хоть в окрестности Древнего Леса, хоть в Город Мастеров, хоть к озеру Оланор. Кто ее содержал хотели бы выяснить многие владетели, но ни у кого не получилось — на всех посылках и письмах стояла чародейская защита, а работники понятия не имели, кто хозяин. Почту возили караванами, пусть это было и медленно, зато надежно. Правда, из Таламара в Наро письмо могло идти больше полугода, очень уж далеко. Поначалу почтовые караваны пытались грабить, но никто не смог к ним даже приблизиться, и вскоре попытки прекратились — смысла не было. Поняв это, к почтовым караванам начали присоединяться купцы, которых разбойники за последнее время достали до самых печенок. В итоге через три года грабежи на торговых трактах полностью прекратились — мастера Таламара предложили к продаже дешевые боевые амулеты, способные обращать нападающих в пепел. Разбойники тоже хотели жить и быстро поняли, что их ремесло стало слишком опасным, чтобы им и дальше заниматься.
Найра дольше всех сидела у постепенно гаснущего костра, бездумно глядя в огонь, и не понимала, что с ней происходит. Ее почему-то беспокоило не предстоящее нашествие тварей на Лэр, а книга, которую гадалка видела в конце видения. Роскошная книга, большая, украшенная четырьмя драгоценными камнями на углах. Она висела в воздухе, окутанная мягким сиянием, от одного вида которого у Найры душа в пятки уходила.
Внезапно девушке вспомнился прощальный разговор с наставницей, матушкой Лагутой. Та долго смотрела ученице прямо в глаза, словно пытаясь проникнуть в самую душу. Найре было сильно не по себе от ее взгляда. А затем старая гадалка уронила несколько слов, которые и до сих пор остались загадкой для девушки:
— Мое время вышло. Теперь тебе хранить.
Что хранить?! Почему время вышло? Что вообще происходит? Ни на один вопрос матушка Лагута не ответила, только грустно улыбалась. А утром собрала котомку и незаметно исчезла из балагана. Ее долго искали, но не нашли. И ведь никому не сказала, что уходит...
Стоп, а ведь после наставницы остался какой-то сундучок в углу фургона. Забросанный тряпками и всяким хламом, накопившимся за годы кочевой жизни, он не привлекал ничьего внимания. Кстати, странно, Кен недавно рылся в этом хламе, но на сундучок и не посмотрел, словно его взгляд с него соскальзывал. А может, и соскальзывал?
Найра словно сомнамбула встала и забралась в фургон, пробралась к захламленному углу и начала как можно тише копаться там, стараясь не разбудить уснувшую Итану. Наконец показался
Еще не глядя внутрь, Найра уже знала, что там увидит. И не ошиблась. В сундучке лежала та самая пугающая ее книга. Драгоценные камни по углам светились призрачным светом, казалось, самим своим присутствием этот манускрипт прогибает реальность и заставляет ее подрагивать от напряжения. Его не должно было быть в мире, но он был, и не просто был, а изменял этот самый мир под себя, превращая его в нечто непонятное и страшное.
— Святые боги...— простонала гадалка, ее руки тряслись. — Что же делать?..
«Матушка Лагута, ну за что же ты с ученицей так? — билось у нее в голове. — Что я тебе плохого сделала?! Всегда же слушалась и почитала... Что мне теперь делать?.. Меня же эта книга погубит...»
Немного подумав, Найра приняла решение. Она продаст проклятую книгу! Вон, какая она богатая на вид, одни драгоценные камни чего стоят. А им в театре деньги ой как нужны. После этого гадалка успокоилась, закрыла сундучок, снова забросала его хламом и со спокойной душой легла спать.
* * *
Ферул, сын Готаха, герцог Лэрский, отпил еще глоток вина из серебряного кубка и закинул ноги на стол. Они гудели — набегался за день так, что никаких сил нет. Все самому делать приходится. Каждая сволочь так и норовит облапошить владетеля, так и стремится положить что-то в свой кошель, минуя владетельский. Проверять нужно каждого, вот сегодня обнаружил недостачу на продуктовых складах, причем большую недостачу. Пришлось воров повесить, а на него теперь снова будут пальцами показывать и бухтеть: «Тиран!». А как с ними еще обходиться?! Неужто нельзя без воровства? Достаточно же платит скотам, даже более, чем достаточно.
Мрачно выругавшись, герцог залпом допил вино и налил себе еще. Как же все это надоело! Особенно раздражали владетеля слухи о том, что он вымаривает жен, уже седьмая скоро богам душу отдаст, слегла, как и все предыдущие. Что это? Почему?! Ферул же вокруг них, как влюбленный мальчишка вился, любые капризы исполнял, а они худели, белели и умирали. Он давно подозревал, что его жен какая-то паскудная сволочь травит. Но кто это может быть? Причем все вокруг уверены, что он виноват, что это он их погубил! Это бесило герцога неимоверно, он срывался и мог приказать повесить или еще как-то наказать наглеца, осмелившегося сказать что-либо по поводу его умерших жен. Вспомнив придворного менестреля, которому он в припадке ярости приказал перерезать сухожилия на руках, герцог скрипнул зубами. Теперь-то понимает, что плохо поступил с Иралианом, а тогда взъярился настолько, что глаза красная пелена застила. Стыдно вспоминать. Усилием воли он заставил себя перестать думать о музыканте.
Хорошо хоть вторая жена успела родить Ферулу наследника, а то бы пришлось передавать престол племяннику, которого он терпеть не мог. «А ведь сына тоже могут отравить!» — дошло до герцога, и он закусил губу. Что же делать? Как определить подонка, который во всем этом виноват? С придворным чародеем советоваться бесполезно, Ферул не раз высказывал мэтру Тирхану свои подозрения, но тот всегда пытался успокоить встревоженного владетеля, говоря, что ничего подобного, герцогини умирали от естественных причин, никто их не травил. А не он ли виновник? Но зачем это старику? Ведь во всем на первом месте стоит выгода, а кому выгодно уморить семерых жен герцога? Какая именно в этом выгода? Он ведь брал в жены девушек из разных сословий, не только владетельских кровей. Не помогало — три года, и новая могила на дворцовом кладбище.