Танцы мертвых волков
Шрифт:
Она двинулась к дверям, но бдительный Семенов загородил ей дорогу по моему сигналу. Недоумевающая Быстрова повернулась ко мне. Никита насторожился и замер, словно готовясь к прыжку.
— Сим-карту отдай, — приказал я. — Больше он тебе звонить не будет.
Юля раздраженно вытащила из сумки телефон, с остервенением рванула крышку, отчего "Нокия" едва не разлетелась на части и, выдернув сим-карту из гнезда, швырнула ее на стол.
— Свободны, — милостиво кивнул я. Никита покачал головой и пошел к выходу. Юля стояла в дверях, как монолитная скала, мешая выйти, и презрительно
— Последний вопрос, Миронов, — сказала она. — Ты "Трех мушкетеров" читал?
— Кино смотрел. С Боярским и еще какое-то американское. А что?
— Ничего. Кино — это другой вопрос. Так вот: был там такой персонаж — лорд Винтер. Мушкетеры написали ему письмо, когда заподозрили миледи в покушении на убийство Бэкингема. Рекомендую обратить внимание на его последнюю фразу.
Семенов вдруг встрепенулся и посмотрел на меня странным взглядом.
— И что там было написано? — ехидно осведомился я, поскольку загадки мне надоели до чертиков. Юля лишь улыбнулась: недобро и холодно.
— Там было написано: "Прочтите прошлое на ее левом плече", — процитировал Семенов. — Или на правом. Не помню точно.
— И что? — обозлился я.
— Дурак ты, Миронов, — устало выдохнула Юля. — Я бы на твоем месте поехала к Игорю Муроенко и попросила предъявить туловище к осмотру. Ведь в кого-то я стреляла. И у этого "кого-то" на теле должен был остаться обширный синяк.
— Премного благодарен за разъяснения, — расшаркался я. — А так же за просвещение глупого меня в литературном творчестве. Только вот Игоря Муроенко нет дома. Мы в его квартире засаду оставили, и пока вестей не поступало. Так что вам туда соваться не советую. В квартире группа захвата сидит, они про мушкетеров не читают, они больше по поэзии, Блок, там, Пастернак…
— И где же Игорь? — искривил бровь Никита.
— На работе, — вежливо ответил я, хотя внутри все клокотало. — С утра появился и пошел по объектам.
Юля и Никита снова переглянулись и сигнализировали что-то только им понятное бровями, словно муравьи усиками.
— Ну, ладно, — фальшиво-бодро сказал Никита. — Пожалуй, мы и правда тут засиделись. Поздно уже, пойдем мы по домам.
— Семенов тебя проводит, — сказал я Юле, но она помотала головой.
— Я в вашей охране не нуждаюсь.
— А тебя и не спрашивают. Ты сегодня в маньяка стреляла. Кто его знает, что там у него в голове. Вдруг мстить придет? Так что без разговоров. Семенов переночует у тебя. Ближе к ночи я еще патруль к дому отправлю. А вообще, было бы замечательно, если бы ты и правда уехала из города. Пожалуй, я поговорю с твоим мужем…
Юля вспыхнула и рванула на себя дверь. Никита укоризненно посмотрел на меня, покрутил пальцем у виска и бросился следом за Юлей. Семенов нерешительно топтался на месте.
— Чего стоишь? — хмуро спросил я. — Дуй за ними. Домой не пустит — на улице будешь караулить. Если еще ее грохнут, нас с потрохами сожрут.
Семенов вздохнул и потрусил следом за журналистами. Я с сомнением посмотрел на часы, потом на пустой стакан и, махнув рукой, вытащил из стола запрятанную там бутылку водки.
Юлия
По дороге домой мы словом не обмолвились.
Утром, выпроводив Семенова, я отправилась по делам и к досаде своей обнаружила, что за мной всюду ездит патрульная машина. Менты, видимо, были приставлены для охраны. Действовали они с прохладцей, да и я особенно не наглела, скорость не превышала, исчезнуть из поля видимости не пыталась. Обзвонив всех нужных людей со второго телефона, я заехала во двор к Никите и припарковалась у подъезда, вызвав нездоровую зависть у владельца допотопного "Москвича", ковырявшегося в моторе своей колымаги. Рядом с его проржавевшим корытом, надменный лоснящийся оранжевый танк смотрелся вызывающе роскошно. Судя по лицу хозяина рыдвана, ему страсть как хотелось нацарапать на дверце "Инфинити" слово как минимум из трех букв. Он даже с сомнением посмотрел на въехавших во двор ментов и, с сожалением распрощавшись с идеей о вандализме, снова полез под капот. Друг позвонил и жалобно заныл в трубку, что только что залез в ванну, но я была даже рада возникшей паузе. В голове царила сумятица.
Никита вышел из дома через четверть часа, с мокрой головой, свеженький, и счастливый. Сопровождаемый любопытными взглядами бабулек у подъезда, Никита демонстративно чмокнул меня в щеку, отчего бабки чопорно поджали губы и одновременно засудачили, осуждая современную молодежь.
— Ты с эскортом? — спросил друг, покосившись на милицейскую машину. Сидевшие в ней зевали с риском вывихнуть челюсти.
— А что делать? — пожала я плечами. — Я важная птица теперь. Не дай бог чего случится… Куда поедем то?
— Давай-ка на работу к Игорю. Знаешь, в том, что ты вчера сказала, есть здравая мысль. И если бы не его железное алиби, я мог бы даже поверить в твои слова.
— Да уж, — вздохнула я, трогаясь с места. — Сам посуди: двое близнецов, один — известная личность… Ну, по крайней мере в наших кругах…. Второй держится в тени, его никто не знает. Фотография поддельная, вместе их никто не видел. Плюс твои слова о возможном раздвоении личности…
— А был ли мальчик?
— А был ли мальчик… Если бы не тот факт, что в момент убийства мужа Миланы Игорь отмокал в бане вместе с тобой, я была бы уверена, что нас дурят, и Муроенко всего один.
Никита посмотрел в зеркало заднего вида на следовавшую за нами машину и недовольно поморщился.
— Едут… Ишь ты… Пинкертоны недоделанные. Им все на блюдечке принесли, а они морду кривят… Юль, ты права. Что-то мне не нравится. Не могу ухватить эту мысль, но чего-то я там такое увидел…
— Где?
— В доме. Что-то такое, непонятное… Вроде бы знакомое, но никак не пойму.
Я обогнала автобус цыплячьего колера и остановилась на светофоре. Автобус недовольно загудел, едва не зацепив мой бампер.