Танцы на стеклах – 2

Джиллиан Алекс

Последняя неделя прошла, как один безумный день. Я каждый день хотел сорваться и поехать на виллу матери, чтобы увидеть лживые глаза Мэл, заставить ее ответить за каждое слово, брошенное мне при нашей последней встрече у нее дома.

«Нравится, когда над тобой смеются Джаред? Я трахалась с Ником, и мне понравилось… Не хуже, чем с тобой или кем-то другим. Ты говоришь, что я такая же, как все, но и ты не царь и бог и от других твой член отличается только отсутствием крайней плоти.»

Я вспоминаю выражение ее лица, полное ненависти и гнева, каждая буква отпечаталась

в моей памяти, выжигая любые попытки призвать здравый смысл оставить в покое неблагодарную маленькую дрянь. Хладнокровная, расчетливая, дешевая сука. Хотя, не дешевая, очень даже не дешевая. Ярость сковывает все мышцы, когда я думаю о том, что она не просто раздвинула ноги для очередного неудачника, но и решила нажиться за мой счет. Идиот! Какой же идиот. Как я мог поверить в искренность огромных аквамариновых глаз, которые смотрели на меня, словно я единственный во всем мире могу сделать ее счастливой. Ее слезы на смотровой площадке Сакре-Кер в Париже?

И она тоже полная дура, раз решила, что сможет одурачить меня, искушенного игрока и стратега. Допрыгалась, кошечка? Надеюсь, теперь ты спрятала свои коготки и готова принять свое новое будущее, в котором есть место только мне и моим желаниям.

– Ты можешь открыть лицо, Ран. Мы покинули пределы Анмара, – заставляю себя вернуться в реальность, поднимая взгляд на свою жену, которая, опустив голову, смотрит на свои скрещенные на коленях ладони.

– Ты уверен? – удивленно спрашивает она. Я не вижу ее лица через плотную ткань. Я привык к тому, как выглядят женщины Анмара, достигнув определенного возраста, но, за границами страны, я могу позволить Рании немного больше свободы. В соседнем государстве, в котором она выросла, лица не закрывают, и прекрасно понимаю, как ей сейчас неудобно.

– Абсолютно, – киваю я.

Рания беспрекословно слушается, снимая черное шелковое одеяние, под которым сокрыто стильное, маленькое, кремового цвета, платье с открытыми плечами, которое идеально сидит на ее округлых формах. Я вымученно улыбаюсь.

– Ты чудесно выглядишь, Рания.

– Спасибо, Адам. Ты тоже, – краснея, робко отвечает она. До конца перелета мы не говорим друг другу не слова. Я погружаюсь в свои мысли, где ей нет места, а Рания смотрит прямо перед собой, практически не шевелясь. Я ощущаю исходящее от нее волнение и страх, но понимаю тщетность любых попыток с моей стороны утешить ее.

Все невесты боятся первой брачной ночи. Но Рания жила в Америке и Европе, она прекрасно знает, что ее ждет. Да и перед свадьбой ее должны были подробно проинструктировать мои замужние сестры. Я не испытывал ни малейшего волнения по этому поводу, но и предвкушения не было. Я просто знал, что у меня сегодня будет секс с девушкой, которая будет неподвижно лежать подо мной, кусая губы от боли.

Но все оказалось еще хуже, чем я представлял.

Остров оказался таким, каким мне его и описывали. Уединенный рай для двоих. Роскошная вилла на берегу, белоснежный песок и бескрайняя линия горизонта. Умиротворяющий шум океана, который сливался с черным звездным небом, соленый ветер, ароматы цветущих растений в воздухе и ощущение покоя, которое навалилось на меня вместе со смертельной усталостью.

Свадебные церемонии вымотали нас обоих,

но осталась одна традиция, которую необходимо было совершить, чтобы наш брак состоялся в полном смысле этого слова. Нас никто не принуждал делать «это» сегодня. Мы могли бы оставить брачную ночь на завтра, но для Рании отсрочка лишь усилила бы агонию. К нашему приезду тщательно подготовились. Повсюду в высоких вазах стояли цветы, горели свечи, а в центре крытой террасы был накрыт стол.

Я с удовлетворением отметил, что среди напитков имеется бутылочка красного вина. Сухой закон Анмара не распространяется на райский уголок свободы посреди Тихого океана. Я пытался уговорить свою молодую жену выпить глоточек, чтобы расслабилась, но Рания категорически отказалась употреблять спиртное, и есть тоже не стала. Я очень старался быть милым и внимательным, но ее перепуганный вид начал меня потихоньку раздражать. Пить в одиночку я не привык, но пришлось смириться с тем, что эта пугливая пташка мой единственный собеседник на ближайшие семь дней. Унылая перспектива, если честно.

– Ты можешь поднятья в спальню. Я скоро приду, – произношу я, прикуривая сигарету, решив дать ей время подготовится к неизбежному и побыть наедине с собой. Рания послушно вскакивает, поспешно покидая меня с невероятной прытью изящной лани.

Я смотрю на темнеющий вдали океан, в котором отражается звездное небо, ощущая на лице свежий влажный воздух. Вдыхаю горький дым полной грудью, пытаясь унять ощущение тоски, которая не покидает меня с той минуты, как я надел на палец платиновый ободок.

Я думаю о многих вещах, которые в Америке никогда бы не пришли в мою голову. Иногда нужно отпустить себя, сложить оружие и просто прислушаться к сердцу, а потом отдать ему четкий приказ, заткнуть, заколотить гвоздями.

Я ненавижу Меланию Йонсен.

Ненавижу за то, что не могу не думать о ней.

Мое безумное наваждение, от которого нет лекарства, кроме нее самой.

И я больше не верю, что моя болезнь пройдет сама собой после длительного курса лечения.

Мне нужно встать, подняться наверх и лечь в постель с Ранией, которая теперь является моей женой перед Богом и людьми. Несколько бокалов вина не помогают мне почувствовать даже подобия влечения. Но я ощущаю себя лучше. В голове и теле разливается приятная легкость. В мыслях – туман.

Рания не спит, она прячется под покрывалом, не смотря на жару в комнате. Повсюду разбросаны лепестки роз. Я ободряюще улыбаюсь, закрывая за собой дверь. Включаю кондиционер, гашу яркий свет, оставляя приятный полумрак и двигаюсь к кровати, расстегивая рубашку. С каждым моим шагом ее глаза становятся все больше. Мне казалось, что я нравлюсь ей, так откуда столько страха?

– Тебе не будет приятно, Рания, но я постараюсь не причинить тебе много боли, – тихо произношу я, мягким, ласковым голосом. Снимаю одежду и ложусь в постель. Я сначала просто лежу рядом, не касаясь ее, позволяя привыкнуть к теплу моего тела рядом.

Рания дрожит, но, конечно, не от страсти. Я поворачиваюсь к ней, и очень осторожно освобождаю ее от красивой кружевной комбинации, ласкаю прохладную кожу едва заметными касаниям. Она слишком напряжена, и когда я пытаюсь поцеловать ее, зажимается еще сильнее.