Танцы на стеклах

Авдеева Юлия

— Ты решил мне показать, как тонко разбираешься в городских удовольствиях, да?

— Нет, солнышко, сегодня я добрый и доставать тебя не буду. Во всяком случае, пока. После обеда еще возможно, а сейчас я в замечательном расположении духа. Так что насчет кофия?

— Давай свой кофий, но учти, если мне будет плохо после него, я тебе точно слабительного в кашу насыплю, понял?

Атан поднял руки вверх — «сдаюсь, на все согласен, только не бить» — и рассмеялся.

— Знаешь, вот такой, ты мне больше нравишься.

— Какой это «такой»?

— Свободной.

— А раньше я не была свободной

что ли?

— Нет, раньше ты много чего боялась, много о чем задумывалась. Взваливала на себя все сразу и за всех. Ты и сейчас, конечно благоразумием не отличаешься, но в тебе появился здоровый эгоизм. Раньше бы ты никогда не пошла танцевать, и никогда бы не напилась. А еще не пошла бы смотреть на драку. К беспокойникам бы влезла обязательно, натура у тебя такая. А вот выбралась бы — не знаю. Блеск в глазах появился… Хотя, стоит признать, что ты еще та зануда.

— Я? Зануда?!

— Ага, как геморрой в заднице! То нельзя, это плохо, то не стоит делать…

— Ну, знаешь, Атан!..

— Знаю, я павлин, индюк и чертовски обаятельный парень. Жаль, только что мое обаяние на тебя не действует.

— Ни капельки.

— Или просто ты боишься сама себе признаться, что безумно меня любишь! — Атан подмигнул Лесе и повернулся к девушке, которая принесла маленькие кружечки с густым темно-коричневым напитком.

— Я никогда тебя не полюблю. Может, как друга — это еще возможно, но как мужчину… Увольте меня, ты не в моем вкусе.

— Никогда не говори никогда, солнышко. Мало ли что. Я могу и запомнить.

— Ты козел Атан. С большими такими рогами.

— Насчет козла не знаю, спорить не буду. А вот насчет рогов, могу сказать с уверенностью, мне никто не изменял. Кофий пей. И успокойся.

Леся надула губы и насупилась. Ну что за невозможный человек! Наверное, он единственный вызывает у нее столько негативных эмоций. И вроде бы пытаешься с ним по-человечески общаться. Он не хочет.

Придя к выводу, что обижаться на Атана все равно, что мышам дуться на крупу, Леся обратила свое внимание на странную жидкость под названием «кофий». Подали его в маленьких глиняных кружечках. Таких маленьких Леся отродясь не видела. Она осторожно взяла кружечку двумя пальчиками за ручку и сделала первый маленький глоточек.

— Ну как? — поинтересовался Атан, внимательно следивший за ее реакцией.

— Горький. И чего ты в нем вкусного нашел?

— Между прочим, твой травяной чай еще большая гадость, пока в него меду не положишь. Я ж как-то его пил.

— Бедный ты наш мученик! — Леся покачала головой с сожалением.

— Ты пей, пей, может, распробуешь? И еще я тебе открою один секрет. Видишь, на столе стоит маленькая баночка с белым песком? Это сахар. Он послаще меда будет. Положи ложечку и станет вкуснее.

Леся из принципа не стала класть сахар. Что это такое она прекрасно знала. У них в Верховцах в лавке им торговали наравне с солью.

— Я лучше так попью.

— Скажи мне вот что, — посерьезнел Атан, — зачем ты поперлась в столицу? Здесь тоже есть неплохая лекарская школа, в ней как раз учится бывшая пассия Самойлова.

— Во-первых, я не собиралась в столицу, я просто хотела уехать подальше из Верховцов, во-вторых это была идея Милады, и в-третьих, в столице Академия с

хорошей библиотекой. Ты сам говорил, что там можно много чего интересного найти.

— Ты хочешь узнать кто ты?

— Да. Хочу. А Миладе надо язык оторвать, чтоб не трепалась направо и налево.

— Миладка здесь не причем. Я сам догадался. И покрываю тебя и ее не из особой любви. У меня мать ясноокая.

— Это кто такие?

— Это люди, которые видят магию и много чего еще. Они видят весь мир таким, какой он есть, а не иллюзию. Они безошибочно определят демонов, вселившихся в людей, колдовские заклинания, вид порчи наведенной на человека. Они видят то, что простому человеку не подвластно видеть. Если бы обычный человек увидел то, что видела моя мать, он, скорее всего, сошел бы с ума.

— Что же такого она видит?

— Лучше тебе не знать.

— Но ведь такие люди были бы лучшими помощниками странников в поиске магов… — неуверенно протянула Леся.

— В том то и дело. Но ясноокие прекрасно понимают, чем расплачиваются маги за свой дар, они видят всю магическую судьбу одаренного, как на ладони. И никто не может понять мага лучше, чем человек ведающий. Они повязаны своим даром намного крепче, чем родственными связями. И редко кто захочет предать родного человека, поэтому ясноокие наравне с магами подвергались гонениям. Их также выжигали на теле земли… Мой отец, странник, полюбил ясноокую. Вот он и спрятал любимую от всего мира, не выдав ее тайны. Потому и забрал меня, как только я родился. До того, как я стал странником, я видел мать один раз в жизни. Отец меня привез к ней, когда мне было три года. Как ему это удалось, он мне не сказал… Я пошел по стопам отца… Мать живет на вверенной мне территории, и сейчас я могу видеть ее намного чаще, чем в детстве.

— Грустная история.

— Жизнь вообще грустная история, — сказал странник.

Возникла неловкая пауза, странная тишина, которую никто не хотел нарушать.

И вновь потянулись дни пути. Они ускользали и проходили, как песок сквозь пальцы. Менялись пейзажи, поля сменялись лугами; деревеньки — селами и городами покрупнее. Владимир дарил Лесе букеты полевых цветов, рассказывал занимательные истории перед сном. Атан травил язвительностью. Милада смеялась, открывшись новой жизни без тягостной любви. Все было мирно и просто замечательно. Приключения обходили путников стороной. Атан выбирал дорогу вдали от переполненного тракта и проверяющих. Пару раз на пути встречались коллеги Атана — странники, — но все вопросы тут же отпадали, стоило Атану открыть рот, для того, чтоб поведать о своей удаче, в виде двух учениц для Академии Лекарства и одного будущего странника.

Когда солнце стало клониться к земле путники въехали в Дубки, чтобы напроситься на постой. Покосившиеся домики в два ряда, хаток десять-двадцать — вот и вся деревня. Владимир спрыгнул с лошади и постучался в ворота первого дома.

— Эй. Кто-нибудь есть дома? — на стук никто не ответил, что озадачило ребят.

— А нету там никого, — ответил голос из-за покосившегося забора соседней избы.

— А где же хозяева?

— Да к соседям Дуська побежала. Она, окаянная, дитя своего прокляла, к лешему послала. А с утра глядит и нетути мальца, как корова языком слизала.