Танцы с Варежкой
Шрифт:
Варя побеседовала по скайпу с сыном. Он ни слова ей не сказал о приезде Марины Георгиевны. Странно, подумала Варя, а впрочем, это не мое дело. Я так устала сегодня!
Она выпила снотворное и все равно проворочалась полночи и уснула лишь под утро.
Даша Деникина рыдала на груди у сестры.
— Женечка, я так его люблю… Но ничего не выходит! Он смотрит на меня, как на пустое место… Я уж и так и сяк, а он… Вчера наорал на меня и сегодня тоже…
— За
— Я сказала, что свет на площадке скоро включат, а он как заорет…
— Не поняла?
— Ударение, видите ли, не там поставила… А потом уже на площадке я по тексту говорю: «Ненавижу я эти торты!» А он вдруг как ногой топнет, как заорет на режиссера: «Ты что, спятил? Кого ты снимаешь? Они тут все по-русски говорить не умеют, я не желаю позориться… Ты обязан следить, чтобы актеры грамотно говорили…» И все в таком роде…
— За чистоту русской речи борется, значит?
Да, это вчера все было, а сегодня принес большущий плакат, а на нем написано: «Не торты, а торты! Не банты, а банты, не шарфы, а шарфы, не крема, а кремы, не включено, а включено» и так далее, представляешь?
— Ну и молодец! — пожала плечами старшая сестра. — И вот что я тебе скажу, сестренка, брось ты эту затею, он тебе пока не по зубам! Я тут узнавала, он хоть и простой с виду, а интеллектуал, книжки умные читает.
— Но я люблю его!
— Любишь или хочешь переспать?
— Люблю и хочу переспать!
— Ну, затащить мужика в койку особого ума и интеллекта не надо, но вот удержать потом… Это вряд ли…
— Значит, по-твоему, я безмозглая дура?
— Нет, просто ты девушка другого поколения, а он еще не так стар, чтобы клюнуть просто на молодое тело…
— А разве не все клюют на молодое тело?
— Почти все, но он явно не относится к этому большинству. Впрочем, попробуй, вдруг у вас с ним какое-то невероятное физиологическое совпадение.
— Да ну тебя, Жека, ты такая неромантичная!
— А он, конечно, законченный романтик!
— Да, представь себе! Макс вот рассказывал, как он с первого взгляда влюбился в Лакшину, как при всей группе замуж ее позвал…
— Ну и много ли толку? Они давно уж разбежались. Он практически четыре раза женился, и все мимо… Нет, сестренка, не валяй дурака, ищи себе парня
— Нет, я все-таки еще попытаюсь.
— Ну, дело твое.
Вот уже почти год Варя занималась вокалом с очень старым преподавателем Гнесинки Петром Петровичем Белосельским.
— Ах, деточка, — говорил он ей, — из тебя могла бы выйти отличная певица, попади ты вовремя мне в руки, могла бы и в Большом петь…
— Петь в Большом маленькие партии? — смеялась Варя. — Только не говорите, что нет маленьких ролей…
— Зачем же я буду изрекать банальности! Но правильно петь я тебя научу, с тебя и хватит.
Варя приехала на очередной урок, глаза у нее при этом светились странным лихорадочным блеском.
— Петр Петрович, миленький, меня пригласили на церемонию вручения кинопремий!
— И что?
— Я должна там что-то спеть…
— Спой, в чем проблема?
— Что спеть, я не знаю!
— Я, видишь ли, не очень понимаю, что там такое будет…
— А вы по телевизору никогда таких церемоний не видели?
— Я вообще не смотрю телевизор. А что это у тебя глаза так блестят? А, я, кажется, понимаю… Ты должна всех там убить? Да?
— Да! Всех и еще…
— И еще одного?
— Двух! Но чтобы наповал!
— Всех и еще двух? Как интересно… — улыбнулся Петр Петрович. — А они там точно оба будут?
— Точно! Одного номинировали на премию, а со вторым я буду эту церемонию вести.
— А ты уверена, что ему, ну, тому, который номинирован, премию дадут?
— Нет, не уверена, у него этих премий куча, но в зале-то он будет…
— Варь, объясни мне, что ты хочешь этим двум несчастным доказать?
— Это сложно… Хотя… Я хочу им доказать, что оба они идиоты.
— Так… А после твоего выступления эти несчастные должны стать похотливыми козлами и драться за тебя?
— Нет. Драться не надо… Хочу, чтобы они пожалели… каждый о своем!
— О, Варя, будь я хоть на двадцать лет помоложе… Но в мои восемьдесят два я уже не могу претендовать на что-то, однако оценить силу воздействия еще вполне в состоянии. Нам нужен сексуальный шок?
— Именно! Какой вы умный!
— Знаешь, странно… Я много лет не вспоминал один романс. Его когда-то фантастически пела Леночка Образцова…
— О, разве я такое вытяну?
— Можно кое-что перетранспонировать… А какой там аккомпанемент будет? А хочешь, если у нас получится, я сам тебе саккомпанирую? И полюбуюсь на твой триумф…
— Петр Петрович, дорогой вы мой! Но что за вещь-то?
— «Кони-звери» знаешь?
— Эх, вы, кони, кони-звери, звери-кони, эх?
— Именно! Ты пела это?
— Петр Петрович, вы просто гений! Я это пела только дома, но слова, кажется, помню…
— Попробуем? — И Петр Петрович заиграл вступление.