Танец ангела
Шрифт:
Заторможенность Болгера уступила место агрессии, он стал насмешлив и активен. Глядя на него, Винтер вспоминал резкого парня, с которым учился в школе. Он вечно был в движении и постоянно говорил о своем успехе в будущем, кем он станет и чего добьется. Он был неглуп и собирался показать, что он умнее, чем многие другие.
Винтер часами сидел и размышлял над поступками Болгера двадцать лет назад, его словами, над своими словами и вспоминал, как складывалась их жизнь все эти годы. Годы, которые гнались за ними, подступая все ближе, пока все не встретились
Габриэль Коэн: Итак, вы не можете полностью объяснить, что вы делали в пятницу, тринадцатого марта.
Юхан Болгер: Я уже все сказал. Я был не в настроении и не желал никого видеть, поэтому оставался дома.
Г.К.: Это может кто-нибудь подтвердить?
Ю.Б.: Это уж вы сами выясняйте. Вы же сыщики, не я.
Г.К.: Для вас было бы лучше оказывать нам содействие.
Ю.Б.: Содействие? В чем? Я невиновен.
Г.К.: Вы уже говорили это много раз.
Ю.Б.: Но ваш большой начальник, там, в углу, этому не верит. С такими друзьями никаких врагов не надо.
Г.К.: В вашей квартире мы нашли три паспорта. Они выданы на имена…
Коэн зачитал имена, Болгер слушал.
Г.К.: Вам знакомы эти документы?
Ю.Б.: Никогда не видел.
Г.К.: Вы никогда не видели эти паспорта?
Ю.Б.: Их подкинули.
Г.К.: Кто может подкинуть три паспорта в вашу квартиру?
Ю.Б.: Ваш шеф. Эрик Винтер.
Г.К.: Вы утверждаете, что начальник отдела расследований полиции округа подбросил эти документы в вашу квартиру?.
Ю.Б.: Это же он туда вломился. Причем незаконно. Такому ничего не стоит подбросить улику — или как там это у вас называется.
Г.К.: У нас нет никаких сведений о том, что кто-то незаконно проникал в вашу квартиру.
Ю.Б.: Но я-то знаю.
Г.К.: Как использовались эти паспорта?
Ю.Б.: Вы не слышали, что я сказал? Я не имею о них понятия.
Они продолжали в том же духе. Винтер смотрел на профиль Болгера, более грубый и жесткий по сравнению с тем, что был двадцать лет назад. Они общались довольно тесно тогда и продолжали видеться все эти годы. Оба оставались холостяками, проигнорировав семейную жизнь, — или это она их проигнорировала. Винтер вспомнил семью Макдональда с конскими хвостами. А у него нет семьи, и, возможно, поэтому ему чего-то не хватает. Даже остатки семьи он не сохраняет — когда он последний раз звонил сестре?
Он думал, скучал ли Болгер по чему-либо. Фоном раздавались голоса — вопросы, короткие ответы — и сливались в один поток где-то посередине комнаты.
Коэн закончил допрос, и Болгера увели. На Винтера он не взглянул.
— Хорошо бы составить его психологический портрет, — сказал Коэн.
— Над этим работают, — ответил Винтер.
46
Макдональд позвонил опять, когда Винтер сидел, опершись лбом на руки, в буквальном смысле держа мысли в руках. Шли дни, свет и тьма сменяли друг друга, и новый ветер дул ему в лицо, когда он накануне переходил площадь
Звонок заставил его очнуться от раздумий. В тот момент, когда он поднимая трубку, его осенило — он вспомнил лицо женщины в тот момент, когда она протягивала ему бумажку с номером. Награда нашла своего героя.
— Передача на ТВ, кажется, дала некоторые результаты.
— Ты сказал вчера, что вы не успеваете фильтровать мусор.
— Это было вчера.
— Так что случилось?
— Позвонила пара. Они живут недалеко от отеля, где останавливался Кристиан. Сказали, что видели мальчика с каким-то мужчиной у паба на Камбервель-гров.
— Где это?
— Камбервель-гров? Это та нарядная улица с георгианскими домами, по которой мы проходили. И мои ребята стучались там в каждую дверь, но они были в отъезде, а мы еще не успели пройти по второму кругу.
— Ясно.
— Короче, они видели чернокожего парня лет двадцати, который пил пиво с мужчиной лет на пятнадцать его старше. Крупный блондин.
— Они уверены, что это Кристиан?
— Они уверены, что это твой старый друг.
— Не надо так говорить.
— Как?
— Не употребляй это выражение.
— Хорошо. Как бы то ни было, женщина более уверена, она немного подглядела за ним, когда он ходил покупать пиво.
— По фотографии легко ошибиться.
— Она сказала, что черные так редко заходят в этот бар, что она подумала, что мальчик иностранец.
— То есть ваши местные туда заходить не осмеливаются.
— Да.
— И она говорит, что узнала Болгера?
— Да. Но я сомневаюсь до настоящего опознания с подставными.
— Вот тогда они и покажутся ей все на одно лицо.
Макдональд не сразу ответил, и помехи на линии казались Винтеру обрывками мыслей его коллеги, бурлящими и сталкивающимися друг с другом.
— Что дали допросы? — спросил Макдональд.
— Он отпирается и молчит. В лучшем случае говорит, что не помнит. Последние дни он часто говорил о провалах в памяти.
— Это не первый случай, когда подозреваемый в тяжких преступлениях страдает плохой памятью.
— Я ни в чем не уверен, — сказал Винтер. — С одной стороны, я знаю, а с другой — меня гложут постоянные сомнения. Может быть, мне надо передать дело в более надежные руки. Более спокойные.
Макдональд молчал, Винтер слышал только свое дыхание.
— Психологи работают над его портретом, — сказал Винтер.
— Я очень уважаю судебную психологию.
— Я тоже.
— Но потерю памяти часто симулируют, чтобы избежать наказания.
— Да.
— Но если провалы настоящие, то нам придется туго.
Винтер молчал.
— Разве не так, Эрик?
— Он не признается на допросе. Я знаю, что это за человек, и он никогда не признается.